Мечтая о пламени, Хобарт взял поводья верблюда Шедуэлла и пошел по следам Коммивояжера вниз по ослепительному песку.

Оценить расстояние было невозможно и на равнине, по которой они шли теперь. Барханы у них за спиной скоро затянула пелена песка, а впереди такая же пелена затягивала горизонт. Дул настойчивый ветер, но он нисколько не освежал, а просто затруднял и без того нелегкий путь, норовил сбить с ног, отчего каждый шаг давался мучительно трудно. Но ничто не могло остановить Шедуэлла. Он шагал, словно одержимый, пока — после часа ходьбы через это пекло — не встал как вкопанный и не указал на что-то в жарком мареве.

— Вот оно, — сказал он.

Хобарт поравнялся с ним, сощурил воспаленные глаза и проследил за указующим пальцем. Но песчаная пелена застилала ему глаза.

— Ничего не вижу, — ответил он.

Шедуэлл вцепился ему в руку:

— Да смотри же, черт побери!

И на этот раз Хобарт понял, что Шедуэлл не ошибся. Недалеко от того места, где они остановились, вроде бы начинался новый подъем.

— Что это такое? — Хобарт кричал, стараясь заглушить ветер.

— Стена, — прокричал в ответ Шедуэлл.

Хобарту показалось, что она больше похожа на гряду холмов, чем на стену, поскольку тянулась до самого горизонта. Но кое-где в ней виднелись бреши, а прямизна доказывала, что Шедуэлл прав. Это действительно была стена.

Не говоря больше ни слова, они пошли к ней.

За стеной не было заметно никакой постройки, однако строители стены явно дорого ценили то, что она призвана хранить и защищать, потому что с каждым шагом очевиднее проявлялась грандиозность сооружения. Стена поднималась над пустыней футов на пятьдесят или выше, однако каменщики были настолько искусны, что было совершенно непонятно, как именно она возведена.

Отряд остановился ярдах в двадцати от стены, предоставив Шедуэллу самому приблизиться к ней. Он протянул руку, чтобы коснуться камня; камень был горячий и такой гладкий, что на ощупь казался почти шелковым. Создавалось впечатление, будто стена сделана из оплавленной скалы, что ее создали умельцы, способные лепить из расплавленной лавы, как из обычной глины. Очевидно, нет способа повредить эту поверхность, лишенную каверн и царапин, даже если бы у кого-то из них еще остались силы ковырять кладку.

— В ней должны быть ворота, — заявил Шедуэлл. — Будем двигаться, пока не найдем их.

Солнце уже садилось, воздух начал остывать. Однако ветер не давал путникам ни секунды передышки. Казалось, он охраняет стену, сечет их по ногам, словно желает опрокинуть на песок. Но они уже без ущерба для себя забрались так далеко, и теперь все их страхи сменились любопытством, желанием узнать, что же находится по другую сторону постройки. Арабы снова заговорили; они явно предвкушали, как будут похваляться своей удачей, вернувшись домой.

Они шли целых полчаса, но стена нигде не прерывалась. Время от времени в ней встречались бреши, но все они располагались слишком высоко, так что невозможно было даже подтянуться на руках. Кое-где осыпались края, но не было ни двери, ни ворот, хотя бы совсем маленьких.

— Кто ее построил? — спросил Хобарт, пока они шли.

Шедуэлл наблюдал за их тенями, движущимися по стене вместе с ними.

— Древние, — ответил он.

— Чтобы защититься от пустыни?

— Чтобы удержать внутри Бича.

За последние несколько минут дуновение ветра несколько изменилось. Он перестал хватать их за ноги и отправился по каким-то более важным делам. Первым перемену заметил ибн-Талак.

— Сюда! Сюда! — закричал он, указывая на стену.

В нескольких сотнях ярдов от того места, где они остановились, струйки песка со свистом вырывались из-за стены. Когда они подошли ближе, стало ясно, что это не ворота, а просто дыра. Камень обрушился горой обломков. Шедуэлл первым достиг горы камней, многие из которых были размером с небольшой дом, и полез по ним, чтобы взглянуть наконец на то, что охраняла стена.

Хобарт у него за спиной спросил:

— Что ты видишь?

Шедуэлл не ответил. Он недоверчиво изучал пространство за стеной, пока ветер, с ревом вырывавшийся из пролома, едва не свалил его с наблюдательной вышки.

С другой стороны стены не оказалось ни дворца, ни гробницы. Там вообще не было ни единого признака, что это место обитаемо: ни обелиска, ни колоннады. Только песок и снова песок, бесконечный песок. Еще одна пустыня раскинулась перед ними, такая же безжизненная, как равнина у них за спиной.

— Ничего.

Это сказал не Шедуэлл, а Хобарт. Он просто прошел через пролом на другую сторону и остановился в тени стены. Похоже, это правда: здесь ничего нет. Но почему же у него появилось чувство, что здесь какое-то священное место?

Шедуэлл пробрался через песчаный завал, наметенный ветром в проломе, и оглядел барханы. Может быть, это песок скрывает тайну, за которой они явились сюда? Может быть, Бич засыпан песком, а его крик был воплем погребенного заживо? Если так, есть ли надежда отыскать его?

Шедуэлл развернулся и задрал голову, рассматривая стену. Затем поддался порыву и начал карабкаться по обрушенной стене. Это было нелегко. Руки и ноги у него ослабели, а ветер за бесчисленные годы отполировал камень, но он все-таки добрался до верха.

Сначала он думал, что его усилия пропали впустую. Все, что он получил в награду за старания, это вид на стену, уходящую в бесконечность по обе стороны от него.

Но когда Шедуэлл поглядел вниз, он понял, что в песке проступает узор. Не обычный волнистый орнамент, созданный ветром, а нечто более замысловатое: гигантские геометрические фигуры, выложенные на песке, с широкими проходами и дорожками между ними. Собирая информацию о пустынных землях, Шедуэлл прочитал о рисунках, созданных каким-то древним народом на равнинах Южной Америки. Изображения птиц и богов, которые не видны с земли, зато поражают взоры наблюдателей, глядящих на них сверху. Может быть, здесь то же самое? Неужели песок украшен бороздами и валами, чтобы передать какое-то сообщение небесам? Если так, какая сила создала эти узоры? Чтобы сдвинуть столько песка, нужны усилия небольшого народа, а ветер уничтожит назавтра все, что было создано сегодня. Так чья же это работа?

Может быть, ночь даст ответ.

Он слез со стены и вернулся к Хобарту и арабам, дожидавшимся его среди камней.

— Этой ночью мы разобьем лагерь здесь, — объявил он.

— Перед стеной или за ней? — уточнил Хобарт.

— За стеной.

Ночь опустилась как занавес. Джабир развел костер под прикрытием стены, подальше от неумолимо дующего ветра. Они ели хлеб и пили кофе. Все молчали. От усталости никто не мог выговорить ни слова. Они просто сидели сгорбившись и смотрели на огонь.