Спорить с Чаком не стали. Обувь отправилась в шлюз вместе с пустой бутылкой, обивкой стен, разной мелочевкой. Чак закрыл внутренний люк, закачал в шлюз воздух, чтобы максимально поднять давление в шлюзе, дернул рукоятку, открывающую наружный люк. Капсула вдруг завертелась, их бросило на стенки.

— Извините, — Дамиан густо покраснел, обнаружив, что лежит на Хелене и обнимает ее.

Она улыбнулась, когда их разносило в разные стороны. Внезапно ощущение низа и верха исчезло, они парили по капсуле в невесомости. Чак хмурился, глядя на медленно плывущие мимо иллюминатора звезды.

— Я думаю, какие-то замеры сделать удастся. Если нет, придется выкинуть что-нибудь еще.

Он вытащил из висящего на поясе чехла небольшой прибор, похожий на подзорную трубу, нацелил на иллюминатор, приник к нему глазом.

— Мне потребуется время, так что расслабьтесь, — сказал он. — С помощью этого я могу измерить угловое расстояние до пяти астрономических объектов. Секстант запоминает углы, а его микрокомпьютер может рассчитать наши координаты. Но процесс этот длительный. Так что поделитесь воспоминаниями, поближе узнайте друг друга. Я вот человек простой, обо мне говорить особо нечего. Средняя школа в Бронксе, Колумбийский университет, Космическая академия… потом полеты на Луну. А как насчет тебя, Хелена. Наш друг-англичанин сказал, что ты художница Что рисуешь? Пейзажи? Монументальные полотна? Хелена поджала губы:

— Я по другой части. Мои инструменты — лазеры и голограммы. Я создаю световые модули.

— Я их видел, — Чак нацелился на другую звезду. — У меня от них рябит в глазах и болит голова. А кто ты, Дамиан, грабитель банков или растратчик?

— Сэр!

— Уж не вини меня за этот вопрос, ты столько бубнил насчет пропавших тридцати тысяч фунтов. Дамиан переплел пальцы:

— Я — сотрудник английского посольства. Мне поручили доставить на Землю наличные. Теперь денег нет…

Чак рассмеялся:

— Не идиотничай. Это всего лишь бумага, взрыв ее уничтожил. Банкноты спишут и напечатают новые. Дамиан улыбнулся:

— Ты, разумеется, прав. Но после взрыва я только об этом и думал. Глупо, конечно.

— У каждого из нас выдавались неудачные деньки. Поговорите между собой пару минут, пока я пропущу цифры через эту мясорубку.

Разговор оборвался, как только Чак уткнулся в компьютер. Первый шок прошел, Дамиан и Хелена начали осмысливать создавшуюся ситуацию. Тишину нарушали лишь едва слышное жужжание вентилятора системы кондиционирования да редкие щелчки компьютера. Горела одна-единственная лампочка. По черному пятну иллюминатора проплывали звезды. В капсуле им было тепло и уютно. Двенадцать футов в длину, шесть — в ширину. Маленький замкнутый мирок, обеспеченный всем необходимым для поддержания человеческой жизни. А в двух дюймах, за стенкой, бесконечная пустота космоса.

— Значит, так, — Чак убрал секстант в чехол. — Давайте поглядим, какую еду приготовили нам комми. — Остальные улыбнулись шутке.

— А как насчет твоих цифр? — спросила Хелена. — Где мы?

— Понятия не имею, — Чак откинул большой люк в конце капсулы. Впрочем, не совсем верно. Расчеты показывают, что мы где-то между Землей и Луной. Но я не был в рубке и не знаю, в какой точке находился корабль в момент взрыва. Поэтому подождем с час, а потом я сделаю новые замеры. Сравнение двух точек позволит определить направление нашего движения и скорость. Кто-нибудь хочет пить? — он вытащил из гнезда одну из двух больших емкостей с водой.

— Я, если можно, — отозвалась Хелена.

— Соси, как сиську.

— Мне уже приходилось пить в невесомости, благодарю.

— Извини, милая, забыл, что ты опытная космическая волчица. Есть будешь? — он достал плоскую коричневую коробочку, уставился на нее. — Вроде бы колода карт. Кто-нибудь знает русский лучше, чем я?

— Можешь на меня положиться, — Хелена взяла коробочку, мельком глянула на нее. — Это обезвоженные картофельные оладьи.

— Обезвоженные картофельные оладьи… — Чак печально покачал головой. — Я начинаю склоняться к мысли, что остальным людям, летевшим на «Юрии Гагарине», очень повезло.

— Не остри, — одернул его Дамиан. — Когда такое говоришь, лучше постучать по дереву.

— Думаю, что в капсуле дерева нет, если не считать эти оладьи.

Когда они поели, Чак провел ревизию припасов, открыл другой люк, чтобы посмотреть, как у них с кислородом. Вновь попытался подать сигнал бедствия, но солнечная буря бушевала с прежней силой. По истечении часа сделал необходимые замеры, ввел результаты в компьютер.

— Будь я проклят! — наконец воскликнул он.

— Что-то не так? — спросил Дамиан.

— Проверю еще раз.

И только после новых замеров и расчетов он заговорил с ними. Теперь в его голосе юмор отсутствовал напрочь.

— Докладываю все и сразу. У нас неприятности. Так уж вышло, что мы находились за эпицентром взрыва относительно направления движения корабля. Поэтому взрыв в значительной степени погасил нашу скорость.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — вырвалось у Хелены.

— Объясняю. Если бы не взрыв, корабль долетел бы до Земли за два дня. Но капсула уже не обладает такой скоростью. Нам потребуется от трех до четырех недель, чтобы приблизиться к Земле и послать сигнал, который будет услышан.

— А что в этом такого? Конечно, провести три недели в этой клетке с двумя мужчинами — не лучший вариант…

— Дай мне закончить. У нас есть еда, хотя без пищи мы можем обходиться достаточно долго, у нас есть вода, работает система рециркуляции. Но эти капсулы слишком малы, чтобы оснащаться генераторами переработки углекислого газа. Наш кислород закончится через две недели. Мы умрем за неделю до того, как сможем послать сигнал бедствия, который будет услышан.

— И нет выхода? — спросил Дамиан. — Ну, я не знаю. Если мы…

— Это ерунда! — взвилась Хелена. — По радио мы можем связаться с Луной, Землей, они вышлют корабли.

— Все не так просто, — покачал головой Чак. — Я знаю, какие корабли есть на Луне и каков радиус их действия. Мы уже находимся на предельном для них расстоянии и пока не можем с ними связаться. Если солнечная буря продлится еще несколько часов, о них можно забыть. К этому времени они даже не смогут принять наш сигнал бедствия. Так что нам предстоит длинный полет к Земле и установление связи с одной из орбитальных станций. А потом придется подождать, пока они определят наши координаты и отправят к нам корабль. Опять же, ему потребуется время, чтобы долететь до нас. Три недели — это абсолютный минимум, скорее всего нас вытащат отсюда только через четыре.

Хелена начала плакать, и он не стал останавливать ее. Потому что плакать было о чем. Подождал, пока она успокоится, а потом, поскольку ни один вроде бы не видел очевидного ответа, все им растолковал, сухо и бесстрастно: