– Я сам пришел приблизительно к такому же заключению. Я уже отдал распоряжение опечатать кабинет Фредерикса; мы перевернем в нем все вверх дном.

– Желаю вам удачи. Держите меня в курсе.

– Как поживает Лесли?

– Ну что я могу про нее сказать? Она настоящее животное.

– О, заткнись, – пробормотала Лесли, падая назад на подушку.

В двадцать минут девятого вечера Джулиан Гуидероне свернул со Стрэнда на Савой-корт. Широкая улица была запружена машинами и пешеходами; сама площадь была заставлена такси и лимузинами, среди которых красовались несколько «Ягуаров» и два «Роллс-Ройса». В театре «Савой» была премьера; судя по немногим опоздавшим, спешившим ко входу, занавес должен был вот-вот подняться. Заядлые театралы выбивали трубки о каблуки, гасили сигареты и входили в массивные двери с бронзовыми ручками. Это был обычный вечер в центре Лондона.

Джулиан успел пообщаться со своими помощниками, в основном своими прежними знакомыми, пожилыми людьми, которые теперь кое-как сводили концы с концами и были рады за небольшую плату оказать любую услугу. Сын Пастушонка называл их своей «маленькой армией личных наблюдателей»; никто из них понятия не имел, чем именно занимается, но все с готовностью ухватились за возможность выполнить очередное странное задание. Гуидероне славился своими щедрыми подачками, и, самое главное, он нередко раздавал старикам новую одежду взамен истрепанной. Для этих людей внешний вид играл очень большую роль, напоминая о минувших временах, когда у них была хорошая работа и связанное с ней чувство собственного достоинства.

Сын Пастушонка внимательно изучил список всех высококлассных гостиниц, которые сотрудничали с британскими властями; исключать нельзя было ни одну из них. Поэтому он направил свою маленькую армию наблюдать за ними, обращая особое внимание на тех, кто приходит и уходит в определенное время, но при этом не относится к постояльцам или обслуживающему персоналу. Стремясь порадовать своего таинственного благодетеля, наблюдатели доложили о многих подобных странностях, из которых одна привлекла особое внимание Гуидероне.

Одна женщина в годах, которую видели в «Савое» одетой в форму горничной, каждый вечер покидала гостиницу между без четверти семь и восемью часами, что едва ли можно было назвать строгим рабочим графиком. Кроме того, из гостиницы она выходила в хорошей, дорогой одежде и садилась на Стрэнде не в автобус и не в дешевую машину заехавшего за ней супруга, а в такси. Совсем не в духе низкоквалифицированной работницы, но зато очень похоже на внедренного агента МИ-5.

Джулиану предстояла нудная и кропотливая работа; однако это не имело значения, поскольку он охотился на борова, своего главного врага. Он обходил гостиницу этаж за этажом, высматривая все необычное. То, что он искал, должно было как-то себя проявить. Обязательно.

Заветную аномалию он нашел в крыле, выходящем на Темзу, на третьем этаже. В то время как одни стюарды сновали по коридорам, доставляя в номера подносы и раздаточные столики, другие просто прохаживались перед дверью одного конкретного номера, полностью сосредоточив на ней все свое внимание. Гуидероне все понял.

Возбуждение заметно усилило его хромоту. Сын Пастушонка быстро собрался с мыслями, вырабатывая стратегию действий. Ему необходимо получить беспрепятственный доступ к этой двери и изолировать тех, кто находится внутри. В прошлом ему не раз приходилось останавливаться в «Савое», и он помнил распорядок работы прислуги. Все этажи были связаны служебными лифтами с большой общей кухней внизу, но помимо этого на каждом имелся свой небольшой буфет, где можно было быстро приготовить кофе, чай и простые закуски. Изображая праздно прогуливающегося постояльца, Джулиан Гуидероне, взбешенный своей теперь уже отчетливой хромотой, проследовал за стюардом, возвращавшимся с пустым подносом, и установил местонахождение буфета на третьем этаже крыла, выходящего на Темзу. Затем, делая вид, что заблудился, он прошел по широкому коридору, застеленному коврами, считая настоящих и ненастоящих стюардов.

Их оказалось поровну: трое и трое, трое тех, кто разносил ужин в номера, и трое тех, кто просто прогуливался – точнее, патрулировал. У Гуидероне оформился четкий план, первый шаг которого должен был быть сделан в буфете. Вернувшись к небольшому подсобному помещению, он дождался, когда оттуда выйдет стюард с подносом, и проскользнул внутрь. Буфет третьего этажа был пуст, однако долго так не продлится. Гуидероне проверил двери, ведущие в кладовки со свежими и консервированными продуктами, и остановил свой выбор на маленькой уборной. Запершись внутри, он включил свет и достал из нагрудного кармана пиджака пистолет 32-го калибра, а из брюк – глушитель. Навернув длинный металлический цилиндр на дуло, сын Пастушонка дождался, когда открылась и закрылась входная дверь. После этого он вышел из туалета. Стюард от неожиданности уронил серебряный поднос на стол. Гуидероне беззвучно выстрелил, сразив его наповал одной пулей. Затем быстро оттащил труп в туалет и плотно закрыл дверь.

Через пару минут появился второй стюард, рослый молодой парень. Увидев в руке Джулиана пистолет, он бросился на него, швырнув ему в голову ведерко со льдом. Но было уже слишком поздно. Два приглушенных хлопка отправили две пули стюарду в грудь и в горло, после чего сын Пастушонка перетащил в туалет и вторую жертву.

Третий стюард, к счастью для себя, так и не понял, что произошло. Элегантный мужчина в годах, пятясь, вошел в буфет, катя за собой сервировочный столик. Джулиан выстрелил; стюард упал на столик, мертвый. Вскоре все три трупа лежали в туалете на полу, заливая белые кафельные плитки блестящей алой кровью. Гуидероне приготовился к следующей стадии операции, к последним трем шагам, которые отделяли его от человека, разбившего мечты и превратившего жизнь в сплошной кошмар.

Хромая, он вышел в коридор, завернул за угол и увидел первого из охранников МИ-5, стоящего перед лифтом напротив двери в номер борова. Изобразив недоумение и растерянность, сын Пастушонка приблизился к нему и, нажав кнопку вызова, заговорил с мольбой в голосе:

– Кажется, я окончательно заблудился. Я никак не могу найти номер восемьсот семь.

– На этом этаже и не найдете, сэр. Это третий этаж.

– Неужели? Возраст притупляет взор, как и все остальное. Я готов поклясться, что нажимал «восьмерку».

– Ничего страшного, сэр, такое случается со всеми.

Двери лифта открылись.

– Молодой человек, вас не затруднит нажать кнопку «8»?

– Что вы, сэр.

Шагнув в кабину, охранник нажал кнопку. В тот же самый момент Гуидероне поднял пистолет с глушителем и нажал на спусковой крючок. Двери закрылись, и кабина отправилась на восьмой этаж.

В этот момент из-за угла появился второй охранник. Было очевидно, что он кого-то ищет и встревожен тем, что не может этого человека найти. Джулиан торопливо захромал ему навстречу.

– Прошу прощения, молодой человек, но я не знаю, как мне быть. Тут только что произошла какая-то потасовка. Я стоял перед дверями лифта и разговаривал с человеком, одетым как вы, одних с вами лет, и вдруг двери открылись, оттуда выскочили двое, схватили этого человека и затолкали обратно в кабину. Он кричал и вырывался, но тщетно – это были прямо настоящие дикари! Они увезли его вниз…