litbaza книги онлайнКлассикаСын цирка - Джон Уинслоу Ирвинг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 228
Перейти на страницу:
прибывала на глазах – вскоре здесь начнется обычный хаос. На данный момент единственной уступкой покойнику было то, что никто не проехал по нему.

– А цирк далеко? – снова спросил Ганеш.

– Да, далеко – на краю света, – сказал доктор Дарувалла.

Кра́я света – вот чего он желал мальчику, чьи яркие черные глаза отметили тело на дороге. Ганеш быстро отвел взгляд. Такси карлика проехало на расстоянии дюйма от мертвеца – и Вайнод снова возглавил поток машин.

– Ты видел это? – спросил Фаррух Ганеша.

– Видел что? – сказал калека.

– Там лежал мертвый человек, – сказал Вайнод.

– Это не человек, – ответил Ганеш. – Вы думаете, что это люди, а на самом деле их там нет.

Боже, спаси и сохрани этого мальчика от превращения в нечеловека, подумал доктор Дарувалла. Приступ собственного страха удивил его; он не мог заставить себя посмотреть на исполненное надежд лицо калеки. Мадху снова наблюдала за доктором в зеркало заднего вида. Ее равнодушие было пугающим. Уже довольно давно доктор Дарувалла не молился, теперь же он обратился к молитве.

Индия – это не рулетка с лимузинами. Там не было ни хороших, ни плохих ловцов для цирка, как и не было никакого цирка уродов. Там не было выбора между хорошим и плохим лимузином. Для этих детей реальная рулетка начнется тогда, когда они попадут в цирк, если только попадут. В цирке ни добрый самаритянин, ни карлик не могут их спасти. В «Большом Голубом Ниле» Кислотник – злодей из комиксов – не опасен.

Пресвятая Богородица

В келье нового миссионера последняя противомоскитная спираль выгорела незадолго до восхода. Комары появились вместе с ранним серым светом утра и исчезли с первым выдохом жаркого дня – все, кроме одного, расплющенного Мартином Миллсом на белой стене над кроватью. Он убил его скатанной в трубку газетой «Таймс оф Индиа» после того, как комар напился крови; кровавое пятно на стене бросалось в глаза и располагалось лишь на несколько дюймов ниже висевшего там распятия, создавая жутковатое впечатление, что это кровь Христа обрызгала стену.

По своей неопытности Мартин поджег последнюю противомоскитную спираль слишком близко к своей койке. Когда он шарил рукой по полу, его пальцы, должно быть, угодили в осыпавшийся пепел. Затем в кратком и беспокойном сне Мартин коснулся своего лица. Это было единственным объяснением его странного вида, когда он глянул в висящее над раковиной зеркало. Лицо его было покрыто пеплом, как будто он решил пошутить по поводу Пепельной среды[85] или как будто по каморке прошелся призрак и пощупал его. Мартин воспринял это как своего рода ироническое благословение, а еще в таком виде он походил на кающегося лицемера.

Заполнив водой раковину для умывания и смочив лицо перед бритьем, он взял в правую руку бритву, а левой потянулся за небольшим кусочком мыла. Это был неровно выщербленный кусок с таким сине-зеленом отливом, что в серебристой мыльнице было видно отражение схоласта. Но мыло оказалось ящерицей – она прыгнула Мартину в волосы раньше, чем он коснулся ее. Рептилия пробежала по голове миссионера, изрядно напугав его. С макушки Мартина ящерица перепрыгнула на распятие над койкой, затем с лика Христа припустила в щель между приоткрытыми планками жалюзи, сквозь которые лучи низко висевшего солнца ложились полосами света на пол кельи.

Пытаясь сбросить ящерицу с волос, оторопевший Мартин Миллс полоснул бритвой себе по носу. Неприметный ветерок шевелил пепел от противомоскитной спирали, и миссионер наблюдал за тем, как капли крови падают с него в раковину, полную воды. Он давно отказался от бритья мыльной пеной – простое мыло его вполне устраивало. За отсутствием мыла он побрился, окуная бритву в холодную, с кровью воду.

Было только шесть часов утра. Мартину Миллсу надо было скоротать еще час до мессы. Он думал, что хорошо было бы заявиться в церковь Святого Игнатия пораньше; если бы церковь не была заперта, он мог бы спокойно посидеть на одной из скамеек – что, как правило, помогало. Но его дурацкий нос продолжал кровоточить – миссионер не хотел заляпать кровью всю церковь. Он не взял с собой в поездку носовые платки – придется их купить, – так что на текущий момент он выбрал пару черных носков; хотя они были из тонкого материала и почти ничего не впитывали, но, по крайней мере, на них не была видна кровь. Он намочил носки в раковине и выжал их. Держа по носку в каждой руке, он сначала с одной стороны, а затем с другой нервно прижал их к порезу на носу.

Глядя, как Мартин Миллс одевается, можно было подумать, что миссионер находится в глубоком трансе; менее пристальный наблюдатель мог бы сделать вывод, что у подвижника не все дома, поскольку он почему-то не расставался с носками. Неловко потянув брюки, он во время завязывания шнурков на туфлях держал носки в зубах, – то же самое, когда застегивал пуговицы на рубашке с коротким рукавом… Эти, как правило, простые действия превращались в трудноисполнимые, требующие чуть ли не спортивной подготовки; эти неуклюжие ухищрения, граничащие с подвигом, чередовались с постоянным промоканием носа. Во вторую петлицу рубашки Мартин Миллс просунул серебряный крест вроде нагрудного знака, заодно заляпав рубашку кровью, поскольку руки из-за носков тоже уже были в крови.

Церковь Святого Игнатия была уже открыта. Отец настоятель открыл ее в шесть часов утра, так что Мартин в ожидании мессы выбрал себе место поудобней. Некоторое время он следил за тем, как мальчики-служки расставляют свечи. Он сидел на скамье в центральном ряду, попеременно молясь и промокая кровоточащий нос. Он увидел, что скамейка перед ним – для коленопреклонения – крепится на шарнирах. Он не любил такого вида скамейки, поскольку они напоминали ему о протестантской школе, куда Дэнни и Вера отправили его после Фессендена.

Школа Святого Луки принадлежала к Епископальной церкви; по сути, как считал Мартин, это едва ли была религиозная школа. Утренняя служба состояла лишь из пения псалма, молитвы и духоподъемной мысли на день грядущий, после чего следовало на удивление светское напутствие, которое трудно было назвать благословением, – оно сводилось к мудрым советам усердно учиться и никогда ни у кого не списывать. По воскресеньям надлежало посещать церковь, но в часовне Святого Луки служба была настолько условно епископальной, что для молитвы никто не опускался на колени. Вместо этого учащиеся сидели развалясь на своих скамьях; возможно, они не были искренними приверженцами этой Церкви. И всякий раз, когда Мартин Миллс будет пытаться опустить откидную

1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 228
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?