как посланный вернулся, принеся с собой два письма: одно на имя Луизы, другое на имя графини Альмонте. Это было первое послание Кернея к своей возлюбленной, полное страстной любви, послание, которое он заканчивал словами, что если умрет, то с именем Луизы на устах.

Письмо к Изабелле было совсем в другом роде. Руперто писал ей как жених, уверенный в ее чувстве, относясь к ней как к самому близкому другу. Он говорил ей о поднимающемся восстании, о готовящемся нападении на Оаксака, о надеждах на успех и, сообщая ей, где должен был находиться на следующий день, высказывал тревогу о ней и Луизе.

Какая опасность могла угрожать им?..

Дон Игнацио уже давно уехал в город. Оставшись одни, подруги, сильно встревоженные, не могли найти себе места. Но им недолго пришлось предаваться одиночеству. Часов около восьми появился Сантандер. Въехав верхом в сопровождении солдат прямо во двор, он обратился к девушкам:

— Сеньориты, вы удивлены моим бесцеремонным появлением в такой неурочный час. Мне самому, поверьте, очень жаль, что я принужден так поступать!

— В чем дело, полковник? — спросила графиня хладнокровно.

— Я обязан арестовать вас и вашу подругу. Мне это крайне тяжело, но долг прежде всего.

— Понимаю, — ответила графиня, — вам должно быть тяжело исполнять подобный долг, входящий обыкновенно в обязанность полицейских!

Оскорбленный этим замечанием, Сантандер ответил пренебрежительно:

— Благодарю, графиня, за любезное замечание, но это не помешает мне арестовать вас и сеньориту Вальверде.

Графиня даже не удостоила его ответом. Гордо взглянув на него, она повернулась к нему спиной и ушла. С таким же гордым, хотя и менее презрительным, видом вышла за нею и Луиза. Обеим было разрешено вернуться в свои комнаты, в то время как полковник принимал необходимые меры. Первой из них было окружение дома солдатами, и минут через десять дом дона Игнацио походил на казармы с часовым у каждой двери.

Глава LV

УЗНИЦЫ

В ту минуту, когда девушки уже были арестованы, но дом еще не был окружен солдатами, Хосе, бывший свидетелем всего происходившего, стремительно побежал в парк. Он перелез через ограду и поспешил к указанному ему графиней месту.

Он взбирался на гору так скоро, как только мог, ни разу не оглянувшись и не замечая следившего за ним карлика, который, видя, как кучер лез через ограду, решил проследить за ним, чтобы сообщить потом обо всем Сантандеру, от которого надеялся получить щедрую награду.

Пройдя верст пять, он вдруг потерял Хосе из виду, однако продолжал идти, заметив вдалеке костер, озарявший ярким светом людей, лошадей, оружие.

Не подходя к ним близко, но успев, однако, разглядеть фигуру великана техасца, он поспешил обратно в Тлалпам с доносом Сантандеру.

В ожидании его возвращения вернемся к дому дона Игнацио. Обе узницы, сидя в своих комнатах, смотрели в окно на поставленного в саду часового.

Пепита, которая была допущена к своей госпоже, рассказала ей об исчезновении Хосе, на которого все они возлагали большие надежды. Немного успокоенные этим известием, они скоро начали опять тревожиться, так как приближалась ночь, а положение их не изменялось. Наконец, около полуночи Пепита снова появилась, но на этот раз с печальным известием об аресте дона Игнацио солдатами Сантандера.

Луиза надеявшаяся, что с возвращением отца все изменится, потеряла последнюю надежду на спасение. Дон Игнацио, несмотря на то что он министр, будет посажен в тюрьму!

Подойдя к полуоткрытым дверям, подруги увидели экипаж, в котором возвратился дон Игнацио. Но почему же лошади повернуты опять головами по направлению к городу, а по бокам экипажа стоят гусары?

— Сеньориты! Карета готова… Мне приказано везти вас немедленно, — сказал вошедший солдат.

Луиза и графиня, видя, что приходится повиноваться, вышли во двор, сопровождаемые солдатами. Среди офицеров, находившихся около экипажа, выделялся полковник Сантандер, тотчас же подскакавший к девушкам.

— Прошу извинения, — сказал он насмешливо-любезным тоном, — что приходится потревожить вас в такой поздний час. Впрочем, путешествие не будет продолжительно, а вы не будете одни.

Не получая ответа, страшно обозленный высказываемым ему презрением, он произнес, обращаясь к бригадиру:

— Кабо, посадите дам в карету!

Луиза Вальверде увидела только тогда своего отца, сидевшего в экипаже, бледного и расстроенного. Бросившись к нему на шею, она вскричала:

— Отец! Вы здесь… арестованы!..

— Да, amigo mia, но садись и не дрожи так. Провидение защитит нас, если люди нас покинут!

Когда обе девушки сели, дверцы с шумом захлопнулись. Пе-пита, не хотевшая расстаться со своей госпожой, вскочила на козлы, сев рядом с солдатом, исполнявшим в первый раз в жизни обязанности кучера.

Не успел, однако, экипаж отъехать, как испуганные лошади, заржав, встали на дыбы: они испугались карлика, загородившего дорогу и спрашивавшего запыхавшимся голосом, где полковник:

— Здесь! — вскричал Сантандер. — Говори, в чем дело?

— Враги, сеньор полковник, враги!.. Я видел издали их бивуак, теперь они уже близко, слышите?

Невдалеке слышался действительно лошадиный топот и крики: «Patria у Libertad!» и «Смерть тиранам!» Через минуту партизаны налетели на гусар, предводитель их скомандовал громовым голосом: «Сдавайтесь!»

Гусары окружили растерявшегося полковника, у которого сабля так дрожала в руке, что готова была из нее выпасть. В ту же минуту кто-то закричал ему, размахивая саблей:

— Карлос Сантандер, ваш час настал! — Это говорил Керней. — На этот раз вы не уйдете от меня, но я не хочу быть убийцей, защищайтесь!

— Как бы не так! — вскричал Крис Рок. — Без панциря-то он никогда на это не решится.

Тогда из кареты послышался голос Луизы Вальверде:

— Оставьте его, дон Флоранс, он недостоин вашей шпаги!

— Хорошо сказано! — заметил техасец. — Но, хотя он недостоин и свинца моего револьвера, я все же угощу его им.

При этих словах раздался выстрел, и