— Что будешь делать после войны, Шенк? — спросила Эрна, когда они шли по едва заметной, заросшей молодой травой проселочной дороге вдоль кромки густого леса. Слева раскинулись поля, над которыми вовсю щебетали птицы.

— Буду, наверное, крестьянином, как мой отец. Раньше хотел стать моряком…

— Эй! — негромко окликнули их из кустов. — Идите сюда.

Эрна увидела, что кто-то машет рукой из придорожных зарослей Они растерянно остановились, но решили подчиниться. В густом осиннике скрывалось десятка полтора человек, вооруженных автоматами. Все в камуфляжных куртках и покрытых камуфляжными чехлами касках. На поясных ремнях — тройные подсумки для длинных автоматных магазинов.

— Там есть русские? — спросил один, показывая в сторону видневшегося на окраине поля населенного пункта, со стороны которого шли молодые люди. На левом рукаве его пятнистой куртки блеснул серебристый орел.

«Эсэсовцы!» — сразу сообразила Эрна.

— Мы там не были.

— Откуда идете?

— Из… Берлина.

Она хотела назвать другое место, но ничего не пришло в голову.

— Куда? — продолжал задавать вопросы все тот же человек, Остальные, казалось, безучастно стояли в стороне.

— В Бранденбург. — Эрна вспомнила, что по документам она оттуда и это где-то рядом.

— В таком случае вы идете не в ту сторону.

Они действительно уже вчера прошли Бранденбург, взяв километров на тридцать севернее. В это время от дерева отделился еще один человек, с биноклем на шее. Эрна поняла, что он среди них старший. Под расстегнутым воротом его камуфляжной блузы со слегка выцветшей «осенней» раскраской она разглядела черный воротник кителя и три звездочки по диагонали на левой петлице, под которыми протянулись две серебристые нашивки

— Покажите-ка документы, фройляйн, — попросил он вежливо. — И ваш молчаливый спутник пусть тоже покажет свою солдатскую книжку.

От этого голоса у Эрны похолодело в груди. У Шенка в кармане его форменных брюк действительно лежала солдатская книжка. Они переглянулись и протянули свои документы эсэсовцу, который стал их внимательно изучать.

— К вам у меня вопросов нет, фройляйн, — вернул Эрне ее удостоверение беженки гауптштурмфюрер. — Вы можете следовать в свой Бранденбург, только не по этой дороге, а туда, — рука с орлом на плече показала в сторону далеких холмов на юго-востоке. — Ну а вы, молодой человек, — он повернулся к побледневшему Шенку, — объясните, как оказались здесь, без знаков различия и оружия, и куда, собственно говоря, направляетесь?

— Мы вместе вырвались из Берлина, господин офицер, — быстро заговорила Эрна. — Он уже полностью захвачен русскими. Еще пять дней назад!

— Не вам судить, что захвачено, а что нет.

— Но вы же ничего не знаете! — возмутилась она. — Вчера капитулировали наши войска на севере. Об этом передавали по радио.

— Плевать на север. В Африке мы тоже капитулировали, Еще весной сорок третьего. Но это же не означает, что после этого можно оставлять позиции без приказа везде, где заблагорассудится.

Он говорил неспешно и вполне логично. Некоторым из его подчиненных было любопытно, как станет выпутываться очередной дезертир, другие не проявляли к разговору никакого интереса и выглядели очень усталыми.

— Приказ был, — неуверенно сказал Шенк.

— Когда? Какой? От кого?

— Я не знаю от кого. Был приказ прорываться в сторону Шпандау.

Гауптштурмфюрер наклонил голову в знак согласия.

— Допускаю. Самому не раз приходилось участвовать в прорывах. Но, голуба моя, не для того же вам был дан приказ выходить из окружения, чтобы вы сразу же разбежались как тараканы, побросав оружие. А это что? — Он дернул Шенка за свитер — Где твоя форма? Где знаки различия?

Шенк молчал. Эрна тоже не знала, что сказать. Этот чертов эсэсовец с убедительным вкрадчивым голосом формально был прав. И хоть любой нормальный человек понимал, что война закончена, он не смог бы доказать его неправоту. Оставалось только умолять: «Дяденька, отпустите нас, мы ни в чем не виноваты».

Эсэсовец кивнул кому-то из своих, взяв Шенка за локоть, отвел его в сторону. Второй завел ему за спину руки и стал связывать их куском проволоки. Третий достал из лежавшего рядом рюкзака кусок жесткой бумаги, оторвал большой лоскут и, послюнявив химический карандаш, стал что-то старательно выводить. Тем временем еще двое отматывали от катушки кусок полевого телефонного шнура. «Команда палачей» — подумала Эрна.

— Зачем вы это делаете? — спросила она почти шепотом.

— Чтобы другим было неповадно, — спокойно отвечал офицер, доставая и прикуривая сигарету.

— Ему еще нет восемнадцати…

Эсэсовец вдруг резко поднял руку, подавая всем знак замолчать, Он прислушался, потом посмотрел наверх. Эрна увидела там, в ветвях одного из деревьев, солдата с биноклем.

— Иваны, — негромко произнес тот, продолжая наблюдение. — Едут прямо сюда.

— Сколько?

— Несколько грузовиков и мотоциклы.

Эрна отступила к дороге. Она быстро приняла решение.

— Сейчас я выбегу на дорогу и закричу. Вам не уйти!

Кто-то выхватил пистолет, но гауптштурмфюрер снова сделал останавливающий жест.

— Выстрелы тоже услышат. — Эрна попятилась. — Оставьте нас и уходите! Мы ничего никому не скажем.

— Они уже близко, гауптштурмфюрер,

Наблюдатель тихо спрыгнул с дерева. Все замерли,

ожидая решения командира. Эсэсовец махнул рукой и бесшумно скользнул между деревьев. Остальные, взяв рюкзаки и оружие, пригнувшись, последовали за ним. Кто-то прихватил сумку и мешок Эрны с остатками провизии и скудным набором личных вещей.

Шенк, которому уже скрутили за спиной руки, привалился плечом к осине, возле которой стоял, и сел на траву. Эрна, убедившись, что отряд СС исчезает в глубине леса, спускаясь в лощину, села рядом, Ее руки дрожали. Она опустила голову на плечо юноши и молча смотрела, как по дороге проезжает колонна «Иванов», спасших мимоходом его жизнь. Их обдавало смесью пыли и выхлопных газов, они слышали разговоры и смех солдат и понемногу приходили в себя.

Свою солдатскую книжку Шенк нашел в траве. Там же он поднял кусок оберточной бумаги со словами: «Сражающийся может умереть, изменник — должен!» — и, сложив в несколько раз, сунул его в карман.

Через день рейх капитулировал перед Западом в Реймсе, еще через сутки — вторично в Берлине перед всей антигитлеровской коалицией. К девятому мая молодые люди дошли до большой реки и, обходя стороной контрольно-пропускные пункты на переправах, осаждаемых беженцами, искали способ незаметно перебраться на ту сторону. Через несколько часов скитаний они нашли человека с лодкой, и Эрна расплатилась с ним последней пачкой сигарет, оставшейся в кармане ее куртки после встречи с эсэсовцами. Она специально берегла ее для подобного случая, предпочитая эти дни голодать.