— Я знаю о заточении королевы Моргаузы в Эймсбери, — сказала Алиса, а потом, не переставая удивляться, какое отягощение старые байки о волшебстве и заговорах могут иметь к ее отцу, спросила: — Но ты сказал «содержали»? Ты хочешь сказать, ее освободили? Или случилось что-то другое?

— Ее убили в монастыре, причем смерть постигла ее от руки собственного сына Гахериса. — Увидев потрясенный взгляд Алисы, герцог резко подался вперед в кресле, шлепнув ладонями по подлокотникам. — Ну вот, мы сидим и обсуждаем твое замужество, а я все еще обращаюсь с тобой как с ребенком. Прости меня, милая! Теперь слушай, я расскажу тебе все как есть. Это отвратительная скандальная история. Королева Моргауза даже в монастыре умудрялась приводить к себе любовников. Не могу сказать, как или кого, но последним из них был Ламорак. Он был поставлен командовать гарнизоном крепости поблизости от Пустоши и впервые увидел эту женщину, когда прибыл в Эймсбери по делам Верховного короля. Похоже, ему не занимать чести, он и повел себя как человек достойный. Он готов был жениться на ней, так что можно сказать, что он имел кое-какие права на ее ложе. Но как бы то ни было, он был с нею, когда Гахерис, один из ее сыновей, приехавший в монастырь вечером, чтобы увидеться с матерью, застал Моргаузу в объятиях любовника и в приступе ярости выхватил меч и зарубил ее. Я не очень точно знаю, что произошло потом, но каким-то образом ему помешали напасть на Ламорака, который позднее сложил свой меч к ногам Верховного короля и отдал себя на его милость. Ламорака отослали за море. Для его же собственной безопасности. Оркнейский клан — Гахерис и его братья — народ буйный, и Верховный король пытается предотвратить ссоры меж своими рыцарями. Гахериса тоже прогнали от двора. — Ансерус сделал глубокий вздох. — Ты же понимаешь, что это означает.

— Что Дриэн отправился за море со своим братом?

— Нет, не это. Пока еще нет. Он был в замке Друстана в Нортумбрии — возможно, он до сих пор еще там. Но мне сказали, что Гахерис поклялся, что бы ни делал Верховный король, выследить Ламорака и убить его. А тогда родня Ламорака, в свою очередь, может начать искать мести. И так одно потянет за собой другое, пролитая кровь станет жаждать новой крови… — Его голос внезапно зазвучал устало. — Так что вот он… конец нашим планам на брак с юным Дриэном. Я не позволю втянуть мою дочь или мой дом в кровавую междоусобицу. Мы можем лишь благодарить Господа, что вести пришли своевременно. Я уже написал письмо, которое завтра должно было отправиться на Север с гонцом. Теперь оно никуда не отправится. Так что у тебя все же будет передышка, и нам придется думать вновь.

Алиса склонила голову, сцепив руки на коленях.

— Я буду молиться за них. За Ламорака, который, насколько мы знаем, не искал греха, и за Дриэна, не совершившего его.

Повисло молчание: герцог протянул руки к огню жаровни, а Алиса так и осталась сидеть со склоненной головой.

По прошествии времени она шевельнулась и подняла голову, чтобы оглядеться вокруг. Тихий солярий со светом жаровни и толстыми занавесями, скрывающими каменные стены; рамы для гобеленов, корзинки, полные мотков цветной шерсти, прялка, арфа в углу. Ее комната, ее дневная комната, с лестницей за занавесью, и всего через пролет на площадку выходит ее спальня. Вид за окном — терраса, а на ней крохотный сад, милый даже зимой с вазонами вечнозеленых кустов и грядками лекарственных трав. А за ним — река, широкая и гладкая, которая служит крепостным рвом, но скорее Для увеселений, чем для защиты замка, потому что кому в эти мирные дни правления Артура приходится страшиться соседа? Конечно, не герцогу Ансерусу Паломнику, этому набожному и мягкому человеку, любимому местными жителями, и его дочери госпоже Алисе, которая без опаски и охраны могла выезжать куда угодно в пределах их небольшого герцогства. Их соседи как один сбегутся им на помощь, случись невероятное и появись враг, угрожающий их покою и миру.

Но учитывая новости, принесенные гонцом, этому миру вполне может настать конец. От одной этой мысли по спине Алисы пробежал холодок. Брак с Дриэном казался таким удачам выбором. И для нее самой («молодой человек, безземельный, который не увезет меня из дому»), и для будущего Замка Розы. Но даже не случись трагедий в Эймсбери, что тогда? Женись Ламорак на королеве Моргаузе, и стань Алиса супругой Дриэна, кто знает, какая тень темных чар и прошлых грехов (а народные истории были весьма подробны) наползет с Севера, чтобы запятнать края этой возлюбленной земли?

Солнце ушло за край окна. Алиса повернулась взглянуть на пейзаж, всегда милый ее взору, а теперь — из-за покрывшей его тени, и реальной и воображаемой — показавшийся во сто крат прекраснее и дороже. «Прошу тебя, Господи, не дай пропасть этой земле. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить ее и облегчить думы отца. Все, что в моих силах».

Она вновь взглянула на своего все еще молчавшего отца и увидела стареющего седого человека, погруженного в серую тень. Отбросив собственное облегчение, Алиса принялась утешать его:.

— Ничего особенного не произойдет, отец, никакой опасности ни Дриэну, ни его семье. Ты подождешь вестей о том, что происходит, или хочешь сейчас написать в Бэнног Дун, чтобы узнать, что скажет Мэдок?

Мэдок, о котором она помянула, держал у северных границ Регеда укрепленный форт, слишком маленький, чтобы зваться замком. Герцогу Ансерусу он приходился дальним кузеном, но также был в родстве с королем Баном Бенойкским. На деле он наследовал Замок Розы в отсутствие наследника мужского пола — сына, рожденного Алисой. Его претензии и права никто не назвал бы прямыми — младшего сына спустя несколько поколений; но тем не менее в отсутствие лучшего претендента эти притязания вполне могли получить силу. А по прямой линии между ним и Замком стояла только Алиса.

Герцог шевельнулся, выпрямился в кресле и на лице у него, как с удовольствием подметила Алиса, отразилось облегчение.

— Об этом, в частности, я и пришел тебя спросить. Мне это кажется лучшим выходом.

Алиса как могла беспечней с улыбкой ответила:

— А разве у меня есть выбор?

— Разумеется.

— Я немного помню Мэдока, еще с тех времен, когда мы были детьми. Сильный мальчик и смелый. Ты ведь встречал его с тех пор. Каков он?

— Все еще силен и смел. Настоящий боец, но полагаю, на службе у Бенойка, начинает проявлять нетерпение и готов претендовать на собственные земли. — Серьезно поглядев на дочь, герцог кивнул. — Очень хорошо. Я напишу ему. Это удачная партия, Алиса. Я покажу тебе письмо прежде, чем гонец отправится с ним утром на Север. Но пока оставим это. Я знаю, я говорил, что надо поспешить; мне хотелось бы уладить это дело как можно скорее — но речь идет о нескольких месяцах, а не о нескольких днях. До зимы еще достаточно времени.

Вот это было поистине облегчением, хотя Алиса попыталась скрыть свой чувства.

— К зиме? А нынешней осталось еще три месяца?

Он улыбнулся.

— Да, к следующей зиме. Ты была права в своей первой догадке. В апреле мы отправляемся в паломничество. В мое последнее, прежде чем я отправлюсь в долгое — и желанное — паломничество домой в наш собственный монастырь Святого Мартина в Регеде… оставив тебя устроенной и замужней, если то Господу будет угодно. С крепким мечом, чтобы охранять наши земли. — Он перевернул руку, лежавшую у него на колене. — Ты знала, что близится время моего ухода. Я не страдаю никакой хворью, только кости мои немного скрипят, но все чаше я нахожу, что быстрее устаю, и в зимние месяцы мне кажется все более и более утомительным выезжать и присматривать за нашими землями и заботиться о людях. Я буду рад переложить эти заботы на молодые плечи и удалиться к мирной монастырской жизни. Мы обсуждали это много раз.