– Не вини себя, – решительно отрезал Котэ, рассматривая патрон. – Ты, что мог, сделал. И даже больше. Видно, так бог решил, – закончил он, тяжело вздохнув. – Я сделаю, как ты просил. Сегодня же людей пошлю, чтобы всех из рода Молхнадзе нашли. Сам пока что делать станешь?

– В табун, к Опонасу съезжу. Надо повидать старика. Как ни крути, а он здесь по моей просьбе оказался. А дальше видно будет.

– Карету возьми, – тут же вскинулся Дато. – На дорогах иногда нападают.

– Я хоть и князь, а карет не люблю, – усмехнулся Елисей.

– Ну, любишь, не любишь, а ты ведь не абрек из глухого аула. Люди знать должны, кто едет, – продолжал настаивать князь.

– Сказал же, не люблю кареты. Нападет кто, только время даром потеряешь, из нее выбираясь. Нет, верхом поеду. Только телегу какую пусть приготовят, гостинцы ему свезти. Ну, или арбу.

– Слушай, зачем тебе телега? – удивился князь. – Ты что, все лавки на базаре скупить хочешь? Есть там все. И овцы для мяса, и хлеб, и зелень, и вино. Сыр любой есть. Что просит, сразу привозят.

– Родичи его всякое передать просили, – развел парень руками. – Что собрали, то и привез. Там только седел ажно три штуки.

– Родичи? Тогда понятно. Будет тебе арба, – отмахнулся Дато.

Слуги принялись накрывать на стол, и Елисей, глядя на это изобилие, с грустью вспомнил дни, когда в этом же доме они с Нино устраивали концерт, веселясь и развлекая всех вокруг. Князь, заметив его взгляд, грустно улыбнулся и, повернувшись к одному из слуг, что-то тихо сказал по-грузински. Парень выскочил из комнаты и спустя несколько минут вернулся обратно, неся в руках гитару. Точную копию той, что когда-то Елисей купил в местной лавке музыкальных инструментов.

– Сыграй, сынок, – дрогнувшим голосом попросил Дато. – Я те вечера тоже часто вспоминаю. С тех пор, как Нино уехала, в доме музыка больше не звучала. Сыграй.

Чуть подумав, Елисей налил в бокал вина и, одним махом проглотив его, взял гитару. Котэ, не спуская с рук мальчика, присел к столу и, угостив ребенка кусочком халвы, разлил вино по бокалам. Они с князем, не чокаясь, выпили, а Елисей, перебирая струны, вспоминал песни, которые пел когда-то для своей жены. Тот вечер затянулся далеко за полночь.

А утром Елисей отправился в горы, к табунщикам. Опонас встретил его с улыбкой и ставшим уже привычным ворчанием. С ходу приметив Карабаира, он первым делом осмотрел коня и только после этого растерянно спросил:

– Это где ж такую красоту урвал? Неужто трофей?

– Подарок, – усмехнулся Елисей. – От князя Георгадзе в дар получил.

– Знаю его, – вдруг кивнул Опонас. – К себе старшим табунщиком звал. Обещал втрое против нынешнего платить.

– С чего бы? – моментально насторожился Елисей.

– Так с той поры, как я тут, в княжеских табунах коней почитай вдвое больше стало, – с гордостью отозвался старый лошадник. – И все почитай чистокровные.

– Это как так? Ты сам, что ли, кобыл кроешь? – не удержавшись, поддел его парень.

– Тьфу, дурень, – усмехнулся в ответ старый казак. – За кобылами пригляд серьезный нужен. Чтобы знать, когда они в охоту входить начинают. И как дело к тому подошло, так сразу ее отдельно от всего табуна держать. А уж когда время придет, тогда и жеребца подпускать. А табунщики местные толком того и не знали. Так. Смотрели только, когда кобыла уж готова была, отбивать от табуна начинали.

– Ишь ты, тоже наука, – качнул Елисей головой.

– Тоже, – фыркнул лошадник. – В энтом деле то самая главная почитай наука. А иначе всю породу загубишь.

– Так я ж разве спорю? – быстренько открестился Елисей. – Ты, дядька, лучше скажи, зачем тебе сразу три седла? Неужто одного мало?

– То я просил, чтобы родичи мне все мои вещи переслали, – отмахнулся казак. – Им оно все без надобности, а мне тут пригодится еще.

– Так ты что же, в крепость возвращаться не собираешься? – насторожился парень.

– А чего мне там делать? – с непонятной усмешкой спросил лошадник. – Лишний я там. А тут мне благостно. И при деле, и лошадки опять же. Да и тебе с князем польза. Об одном только тебя прошу. Как призовет Господь, тело мое в крепость свези. Там лежать хочу. Помни, ты слово мне дал.

– Помню, дядька. Все исполню, как сказано, – вздохнул Елисей.

– И вот еще что. Ты когда обратно поедешь?

– Не знаю пока. А тебе зачем?

– Денег хочу детям передать. Мне они тут без надобности, а им пригодятся, – выдохнул лошадник и, огладив по шее каракового жеребца, тяжело вздохнул.

* * *

Следующие три недели Елисей занимался чем угодно, убивая время и дожидаясь вестей от тех, кого Котэ отправил искать родичей купца Молхнадзе. И спустя время вести стали поступать. Большая часть родичей спокойно обитали в Тифлисе и о делах самого купца имели весьма смутное представление. У людей этих имелись свои дела, позволявшие им вести безбедный образ жизни.

Поэтому, едва услышав, что в городе объявился человек, желающий объявить всей семье кровную месть, эта часть рода крепко всполошилась. Другая же часть, после получения таких известий, ринулась в бега. Часть ушла через хребет, к османам, а оттуда, в Европу, а часть попыталась осесть в Эривани.

Ушедших за границу оказалось всего трое. Остальные явно еще на что-то надеялись, и поэтому просто постарались залечь на дно.

Внимательно выслушав все данные, Елисей подивился, как быстро в этих местах разносятся слухи и как легко местные определяют будущие намерения других. Впрочем, удивляться тут было нечему. Обычаи, доставшиеся от предков, это именно то, чем всегда был силен Кавказ. За то, что было сделано, ответ мог быть только один. Так что угадать намерения приехавшего казака было не сложно. К тому же Елисей и сам не слишком таился.

Очередные новости принес сам князь Дато. Вернувшись домой после очередной поездки по делам, он позвал парня в свой кабинет и, задумчиво прихлебывая поданный слугами чай, негромко сообщил:

– Завтра родичи Молхнадзе к тебе придут. И князь Георгадзе с тобой поговорить хочет. Тоже завтра придет.

– А ему-то чего надо? – не понял Елисей, погруженный в собственные мысли.

– Его сына та же банда сгубила, – вздохнул князь. – А родичи просить тебя хотят. Их вины в делах купца нет. Тот сам все решал. Вот и решили сразу все это с тобой обговорить. Жить хотят, – криво усмехнулся тесть.

– Жить все хотят, – жестко фыркнул Елисей, вспомнив жену и с хрустом сжав кулаки.

– Не спеши, сынок, – вздохнул Дато. – Поговори с ними. Сам знаешь,