что мы можем понимать их разговоры. Я подслушивала Морагу и Стива и знаю, что значительным улучшением жизни в резервации мы отчасти обязаны именно ему. Хотя, конечно, отчисления казино тоже помогают. Но Стив не только финансирует школу и Центр общины. Он еще и учредил фонд, чтобы всем желающим получить образование подросткам была доступна стипендия.

Лия задумчиво кивнула и проговорила:

— И все это могло бы прекратиться, если бы стало известно об источнике финансирования, если бы выяснилось, от кого поступают средства. Резервацию заполонили бы репортеры, и каждый захотел бы урвать кусок пожирнее.

— Возможно. Но дело не только в деньгах Стива. Он любит нашу землю, уважает племя и наш народ и всегда предлагает помощь тем, кто в ней нуждается. И в то же время держится на почтительном расстоянии. Не ставит себе целью повернуть все по-своему. Просто хочет тихонько помогать сохранять культуру кикими. — Руби улыбнулась. — Из него получилась бы хорошая собака.

— И талантливая! — рассмеялась писательница.

Близился рассвет. Постепенно набирал силу утренний птичий хор. Лия всегда любила его слушать.

— Возвращаясь к мигрантам, — снова заговорила она, — писать о них я хочу потому, что меня интересуют их истории, — женщина задумалась, затем помотала головой. — Нет, так звучит чересчур расчетливо. Их истории меня трогают. Задевают за живое. Мне хочется, узнав побольше о них, об их судьбе и семье, поделиться этим с остальными. И когда какой-нибудь уродский политик или репортер начнет обвинять этих беглецов в краже рабочих мест и развале страны, я смогу доказать, что они не какие-то ужасные пришельцы или злостные паразиты. Они такие же люди, как и мы, не заслуживающие травли или смерти в пустыне, — с горящими от воодушевления глазами Лия повернулась лицом к Руби и стала объяснять, горячо и страстно: — Мне нравятся истории. Нравится и читать их, и писать. Только они должны быть настоящими. Вымысел меня не интересует. И никогда не интересовал. Зачем тратить время на чьи-то умозаключения, когда в мире полно реальных людей с подлинными захватывающими историями? И их так много, что целой жизни не хватит, чтобы выслушать их все. Конечно, стиль повествования имеет значение, но, чтобы развлечься игрой слов, я предпочитаю поэзию.

— Беда в том, что через какое-то время человеческие истории становятся… однообразными. Далеко не каждый живет полной жизнью, — заметила Руби.

— Возможно, — кивнула писательница. — Но такие персонажи, к счастью, обычно не испытывают желания поведать миру свою историю. Нет, внимания достойны люди, опаленные громадной страстью, или те, кто в исключительных обстоятельствах обнаруживает в себе невероятную силу. Кто сносит нечеловеческие тяготы и поднимается над ними. Их можно отыскать в самой густой толпе по блеску глаз, по манере держаться. Они буквально излучают свет.

— Как и ты.

— Очень сомневаюсь! — рассмеялась Лия.

— Да нет же, правда. Свет, который стоит обернуть на благо людям, — принялась убеждать ее Руби. — Поговори с Морагу. Он поможет тебе лучше понять чудеса иного мира, а ты взамен поработала бы в школе.

— Да какая из меня учительница!

— Пока не попробуешь, не узнаешь. Детям не помешает помощь таких, как ты. В конце концов, вести занятия по какому-то предмету необязательно. Можешь просто консультировать ребят, как сдать академический тест для поступления в колледж. Или даже оценивать их собственные истории.

— Пожалуй, я рискнула бы попробовать. В Ньюфорде мне очень нравилось работать с подростками на добровольной основе.

Пока они так болтали, уже совсем рассвело. Лие подумалось, что она вообще-то должна бы с ног валиться. Как-никак, ей давным-давно не доводилось зависать всю ночь напролет. Тем не менее она по-прежнему ощущала себя бодрой и полной сил.

— Мне нужно приготовить завтрак Эгги, — объявила писательница. — Оставайся. Ты ведь ешь привычную для людей еду, когда, хм, принимаешь человеческий облик?

— Собаки едят практически все в какой угодно шкуре, — рассмеялась Руби.

— Так-так, а как насчет помощи на кухне?

— Не доводилось, но почему бы не попробовать, — весело отозвалась рыжеволосая девушка.

6. Сэди

Ньюфорд Сэди нашла стремным. Здесь было совсем не так, как в баррио. Прежде всего из-за холода, который пришелся ей очень и очень не по душе, хотя через пару дней вроде намечался поход в магазин за теплыми вещами. Потом, город оказался по-настоящему огромным — куда ее родной дыре до него. Дорожное движение здесь было совершенно безумным — интересно, оно вообще хоть когда-нибудь прекращается? Порой посреди ночи девушка лежала без сна в своей комнате, прислушиваясь к шуму проносящихся по улице машин и к воплям шастающих туда-сюда пьяных компаний. И еще постоянно выли сирены. Серьезно. Иногда ей казалось, что они никогда, на хрен, не заткнутся.

Сэди понятия не имела, сколько она здесь пробудет — все зависело от ее успехов в «программе».

Девушка проживала в квартире, предоставленной некой организацией под названием «Ангельская поддержка». В ее новом обиталище имелись две спальни, кухня, ванная и гостиная. В целом — бедненько, но чистенько. Кэндис, кураторша из взрослых, занимала маленькую спаленку. Комната побольше, где Сэди спала, вид имела общажный, с четырьмя кроватями, хотя соседок пока было только две — Уиллоу из Северной Каролины и Дженнифер с Аляски.

Аляска. Это не там ли постоянно сугробы метра три высотой и минус сорок? Для Дженнифер здешняя осень, небось, что каникулы на Карибах. Для такой закаленной девчонки здешний холод точно нипочем.

Сэди подумала, что это стоит проверить, когда ей в конце концов предоставят право пользоваться компьютером. Можно было, конечно, прямо сейчас спросить саму Дженнифер, но тогда непременно завяжется разговор, который еще черт знает чем закончится.

К чему, к чему, а уж к разговорам Сэди пока не ощущала себя готовой. Ей нелегко было даже делиться с кураторшей.

Девушка понимала, что должна испытывать благодарность — она, впрочем, ее и испытывала, но какая-то ее часть все равно бесилась, что здесь она оказалась по воле чужих дядей. Снова за нее решали, как ей жить. Да, конечно, она пытается измениться, но ей хотелось бы делать это по-своему. В такие моменты откуда-то с задворок ее сознания обычно прорезался тоненький голосок: «Ага-ага, раньше-то здорово получалось. Прям-таки восторг».

Порой этого голоска оказывалось достаточно, чтобы ярость улеглась.

Порой, однако, Сэди заводилась не на шутку, и ее так и подмывало прокрасться в комнату Кэндис, где хранились ножи и прочие острые предметы. Тогда девушка отыскивала местечко, где в тот момент никого не было, и делала отжимания и упражнения на пресс до тех пор, пока ее не начинало колотить от изнеможения. Зато прием срабатывал и удавалось обойтись без нанесения увечий кому бы то ни было.

После