Его распоряжения выполнялись мгновенно, команды звучали властно и подавались толково. Глядя на него, нельзя было поверить, что он двое суток не имел ни минуты отдыха.

Родбариды подходили к Таркорскому озеру. Не меняя взятого направления, они погрузились в его воды. Мы в это время находились на противоположном берегу, ожидая, когда они появятся на песчаной отмели и продолжат свое неутомимое наступление. Мы стояли лицом к лицу с сильным, но, кажется, незлобивым врагом. За нашими спинами был огромный промышленный город. Разрушат ли родбариды его предместья, или план профессора Асквита спасет от бедствия тысячи людей?

Около нас на поляну, простирающуюся перед озером, садились вертолеты. Они беспрерывно сновали между Нельмом и Таркорским озером с подвешенными контейнерами, в которых находились ящики с законсервированными родбаридами, и напоминали ястребов, таскающих в когтях ягнят. Металлические ящики, такие же, как увезенный в бельевом фургоне Фурном, устанавливались вместе с контейнерами на трейлер.

Пришел последний вертолет. Все двенадцать ящиков были на трейлере, и почти одновременно с этим из воды, как сорок восемь богатырей, один за другим показались мокрые, окутанные легкими струйками пара родбариды.

Асквит вскочил в свой открытый автомобиль. Доктор Дювьезар и я устроились рядом с ним. Асквит не смотрел назад, крепко держась за спинку переднего сидения.

— Боитесь? — спросил я его тихо.

— Нет, живу: страх и надежда — вот, собственно, содержание жизни. Пошли! — скомандовал Асквит и положил руки на плечи своего шофера.

Машины двигались медленно. За роскошным, сияющим лаком и никелем автомобилем, строго соблюдая дистанцию в десять метров, полз трейлер с контейнерами, в каждом из которых помещался недвижимый родбарид. Обе машины начали продвигаться по поляне.

На этой поляне решалось большее, чем участь предместья столицы. Сорок восемь родбаридов наползали на трейлер, трейлер уходил от них. Так мы проехали метров сто. Асквит схватил шофера за плечи и стал разворачивать его влево. Шофер поеживался под сильными руками Асквита, но не сопротивлялся, все прощая ему в этот момент.

Машины делали огромный плавный разворот на поляне. Когда было пройдено четверть круга, Асквит, белый, словно гипсовый, позволил себе не то чтобы обернуться, а скосить глаза влево.

Родбариды послушно, точно следуя за машинами, шли по окружности.

Асквит оставил шофера и закричал:

— Вперед! Вперед!

Машины ускорили ход. Родбариды двигались в нужном нам направлении, уводимые от города.

Асквит бросился на сидение, но тут же вскочил, проворно залез в карман к своему шоферу, вынул оттуда губную гармошку и, стоя в машине, начал наигрывать, отчаянно фальшивя, бравурный марш.

Теперь он напоминал средневекового кудесника, уводившего из Гаммельна грызунов, грозивших уничтожить этот город.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Пуно Тавур выиграл пари у своего шеф-редактора: в газетах метрополии не появилось ничего мало-мальски разъясняющего читателям сущность событий в Таркоре и Пропилеях. Недавно я просмотрел подшивки газет того времени. О чем только не кричала в те дни пресса, какие только сенсации не вылавливали журналисты, стремясь отвлечь внимание читателей от силициевой проблемы! В какой-то мере это усердное замалчивание было оправданно: о биосилицитах было известно еще слишком мало, а надвигающиеся события считались грозными. Решение предотвратить возникновение паники представлялось разумным.

В «спасителях отечества» Асквит пребывал недолго. Больше того, о его подвиге известно было только в очень узком кругу. В газетах его портреты не появились, и это огорчило профессора самым искренним образом. То ли в шутку, то ли всерьез, но он угрожал городу отомстить, как отомстил волшебник, выведший грызунов из Гаммельна. Легенда утверждала, будто, утопив крыс, он вернулся в Гаммельн за вознаграждением, но отцы города, почувствовав себя уже спасенными, забыли о щедрых посулах и не заплатили обещанного своему избавителю. Тогда он, пользуясь и в этом случае своей волшебной дудочкой, увел из Гаммельна всех детей. Вряд ли, конечно, Асквит собирался заняться столь обременительным делом, но он угрожал, что расплатиться кое-кого заставит, и, кажется, преуспел в этом. Однако все это произошло значительно позже. Только Асквит, умевший сочетать в себе смелость, ум, сообразительность, с одной стороны, и мальчишескую обидчивость — с другой, мог полупритворно неистовствовать по поводу утраченного «паблисити». Нас всех тревожило другое.

Сорок восемь родбаридов, покорно следовавших за своими законсервированными собратьями, были уведены на полигон, расположенный возле небольшого городка Лонара, в пятидесяти километрах от столицы. Это было остроумное и правильное решение. Правительство метрополии пошло на немалые жертвы, предоставив для родбаридов один из лучших полигонов страны. Мы уже въезжали на территорию полигона, а военные еще продолжали спешно эвакуировать свое хозяйство, оставляя блиндажи, бункеры, спецокопы, наблюдательные пункты, лаборатории, пультовые и подсобные помещения в распоряжение людей, которые должны были как-то сладить с существами, так неожиданно и так грозно вторгшимися в установившуюся жизнь метрополии. Легко сказать «сладить». В то время никто не мог представить себе, что же можно поделать с родбаридами.

В Таркоре люди убедились в бесполезности оружия, и все же полигон был окружен воинскими частями, оснащен всем, что только могла дать современная техника уничтожения. По привычке. Так казалось спокойнее.

Полигон спешно оборудовался самыми различными системами сигнализации, средствами связи, аппаратурой дистанционного наблюдения и дистанционной фиксации всего происходящего на огромном пространстве, отведенном для стрельб.

Страх перед родбаридами в те дни был еще настолько велик, что даже нас, меня, Дювьезара и еще нескольких членов Международной комиссии, подоспевших к этому времени в метрополию, людей, собственно, посторонних метрополии, сразу же, без соблюдения обычных в этом случае формальностей, допустили на один из секретнейших объектов, убрав, правда, оттуда все образцы вооружения.

Я вовсе не в осуждение говорю сейчас о страхе перед родбаридами. В те дни никто из нас, разумеется, не мог представить себе, что еще могут натворить эти милые создания. После торжественного прибытия на полигон все сорок восемь штук, сбившись в плотную кучу, смирно сидели возле трейлера с контейнерами, но всем нам было ясно, что долго так продолжаться не может. Мы отлично помнили о их неудержимом трудолюбии и невероятной живучести. В Пропилеях «черепахе» потребовалось два часа на то, чтобы из одной особи получилось четыре. За два часа они достигли оптимальных размеров и начали вгрызаться в землю. Хотя еще неведомы были причины, побудившие их к такому размножению, но люди очень хорошо представляли, что если родбаридам вздумается размножаться, то только одна особь через двенадцать часов (не встречая в земных условиях никакого сопротивления и не тратя сил на конкурентную борьбу с иными существами) превратится в тысячу. За сутки их уже станет больше четырех миллионов, а через двое суток ее потомство будет исчисляться астрономической