Джен изо дня в день работала сверх нормы. Она не помнила, приходилось ли ей когда-либо столько работать. Каждое мгновение, когда не спала, она отдавала работе. И все в полиции делали то же самое. Буря прошла, мировой интерес спал, Национальная гвардия прибыла на пару дней и уехала, люди в Центральном парке остались. Еда и санитария представляли все бо́льшие проблемы, как и еще две, почти столь же серьезные, – преступления с применением насилия и передозировки наркотиков. Иными словами, одни неблагоприятные факторы приводили к другим. Совершенно предсказуемо, и теперь это происходило на открытом поле Центрального парка, и все могли это видеть. И чувствовать на себе. Ситуация была нестабильная, но очевидных мер не просматривалось, и все видели и ощущали этот тупик, все переживали его из мгновения в мгновение, изо дня в день.

Затем ночью 7 июля 2142 года на лужайке перед Онассисом вспыхнул огромный костер, внезапно осветивший все собрание – буквально каждого, кто был в парке, – и все каким-то образом переросло в мятеж. Случилось это под полной луной, но истоков никто не видел, и бои просто распространились по парку. Полицейские на месте запросили подкрепления, чтобы вернуть контроль над толпой. Некоторые докладывали, что это похоже на стычку между бандами, но когда туда добралась Джен, прибыв на битком набитом патрульном судне, она не увидела ничего, что говорило бы о каком-то противостоянии двух сторон: это была просто драка, кучки людей носились по парку, кричали, устраивали пожары от веток из большого костра, разбрасывая их, дрались с другими группами. Джен показалось, что больше всего травм люди получали, когда падали и на них наступали ногами. Крики, как выяснилось, доносились в основном с земли, и, заметив это, Джен ощутила укол страха и позвонила в управление:

– Нужна медицинская помощь, и как можно скорее. Центральный парк, район Онассиса. И отсюда, похоже, толпа направляется на север.

– Мы знаем, – сказал шеф Куинн Тэллер, знакомый Джен. – Вверх по Бродвею, Амстердам и Сент-Николас-авеню.

– В аптаун? – спросила Джен.

– Похоже на то.

– Подкрепление будет?

– Губернатор приказал вернуться Национальной гвардии, но мы не знаем, скоро ли они прибудут. В прошлый раз добирались долго.

Джен глубоко вздохнула:

– Ты вызвал всех, кто не на дежурстве?

– Да, вызвал.

– А пожарных?

– Пока вроде они не нужны.

– Нужно вызвать сейчас же.

– Разве там есть пожары?

– Пожары будут. И может быть, из шлангов придется поливать и людей.

– Серьезно?

– Серьезно.

– Хорошо, я сообщу.

Джен отключилась. Прежде чем звонить, она остановилась, остальные полицейские теперь были где-то впереди. Она поспешила на север, их догонять, останавливаясь лишь чтобы разнять дерущихся, где это казалось возможным за счет только ее роста, формы и темноты, способствующей ее жесткому методу: сбивать нападающих с ног дубинкой, надевать на них пластиковые наручники и приказывать окружающим покинуть место происшествия. Держа в одной руке дубинку, второй она касалась пистолета в кобуре, готовая в случае необходимости открыть огонь. Пустила в дело всю свою внушительность и полицейские навыки. Люди перед ней обычно разбегались, а она продвигалась на север, стараясь не замечать драк, представлявшихся слишком серьезными, чтобы она могла их пресечь. Кто-то метнул в нее «коктейль Молотова», но она увернулась и побежала дальше. Требовалось подкрепление – в одиночку не справиться. Затем она увидела впереди группу из шестерых полицейских – не тех, с кем она прибыла, это были скорее патрульные, сбившиеся вместе ради своей безопасности.

– Ничего, если я буду с вами?

– Конечно, черт возьми! Что здесь творится?

– Мятеж, но не знаю, против чего. Я слышала, на поляне был костер.

– Да, но все же. У них в головах полыхает!

– Я слышала, там и дальше такое же дерьмо.

– Но это все, кто у нас есть.

– Вижу. Давайте двигать на север, постараемся держаться впереди толпы. Там должны быть еще наши.

– Думаете, мы сможем их там оцепить?

– Не уверена, но остров в этой части очень узкий, может получиться.

И дальше они бежали вместе. Оказавшись рядом с другими копами, Джен чувствовала облегчение. Они пробивались сквозь толпу, призывали к порядку, просили людей разойтись, возвращаться в свои дома или в лагеря, куда угодно, лишь бы подальше отсюда. На юг. У одного патрульного из маленького взвода был мини-мегафон, и Джен стала говорить в него, тогда как остальные повключали фонарики, пытаясь ослепить тех, кто проявлял агрессию.

– Расходитесь по домам! – кричала она снова и снова. – Расходитесь по домам!

– Мы и так дома! – бросил ей кто-то в ответ.

В такую ночь было так легко получить пулю. Оставалось только надеяться, что им на пути не попадется кто-то с дурными намерениями. Копы держались начеку, как патруль на территории противника, а крики со всех сторон только подкрепляли необходимость в этом. Казалось, сам воздух пропитан злобой. Порой казалось, что полицию все ненавидели.

Выбравшись в парк Сент-Николас, они поспешили по тропе рядом с водой, у отметки максимального прилива, все еще раскуроченной после бури, но тут из темноты вылетела ветка и угодила в голову полицейскому, бежавшего справа от Джен. Шлем здорово облегчил удар, но парень упал, и его товарищам пришлось прижать его кожу к черепу и попытаться остановить кровотечение, обильное, как обычно и бывает при ранениях в голову. Кровь выглядела черной – ночью так всегда кажется. Как всегда, приходит шок, когда фонарик высвечивает кровь и становится видно, что на самом деле она красная. Парень был еще в сознании, из чего следовало, что порез оказался сильнее самого удара. Кровь следовало остановить, и Джен в темноте принялась оказывать первую помощь, в то время как остальные стали разгонять людей. Собравшись вокруг раненого, патрульные запросили помощь по радио. Они кричали в мегафон, призывая людей идти на юг, идти домой, идти прочь. Рев толпы хлынул на север, совершенно не внимая им. Пока не прибыл медэвакуатор, патрульные стояли на месте, собираясь продолжить свой путь в северном направлении. Теперь их было меньше, а потому они держались более настороженно.

Медэвакуатор прибыл с двумя полицейскими фургонами, в один из которых все и погрузились. В нем с несмолкающими сиренами они уехали в Морнингсайд-Хайтс. В задней части фургона было тише, чем снаружи, но все равно достаточно шумно, чтобы легко общаться.

Они вышли у первого сверхнебоскреба на 120-й. Там собралось много полицейских, и тот, кто ими руководил, пытался выстроить линии от реки до реки; свалка позади них была самой узкой частью острова.

Но недостаточно узкой: толпа, направлявшаяся на север, была огромной и разъяренной, и полиции приходилось справляться в одиночку, без Национальной гвардии, без пожарных, без армии. Не пропустить людей, которые так решительно нацелились на высотки, оказалось невозможно.