— «Рим не может управлять сам на Востоке! Правление должно осуществляться через царей-клиентов! Что лучше, почтенные отцы? Римский губернатор, навязывающий римский закон людям, которые не понимают его, ведущий войны, которые ничего не дают местному народу, а обогащают только римлян? Или царь-клиент, который издает законы, понятные его народу, и которому вообще запрещено вести какие-либо войны? Чего Рим хочет от Востока? Это дань, и только дань. Было уже неоднократно доказано, что дань лучше поступает от царей-клиентов, чем от римского губернатора. Цари-клиенты знают, как собирать дань со своего народа, цари-клиенты не провоцируют восстаний».

Снова монотонное чтение. Октавиан зевнул, глаза заслезились. Он решил дать поработать голове — придумать, как можно очернить репутацию царицы Клеопатры. Он был поглощен этой работой, когда Агенобарб опять начал кричать:

— «Пытаться поставить римскую армию на гарнизонную службу на Востоке — это идиотство! Солдаты там оседают, почтенные отцы! Посмотрите, что произошло с четырьмя легионами Габиния, оставленными охранять Александрию от имени ее царя Птолемея Авлета! Когда покойный Марк Кальпурний Бибул призвал их на службу в Сирии, они отказались подчиниться. Его два старших сына под защитой только ликторов попытались убедить их. В результате они убили их — детей римского губернатора! Царица Клеопатра поступила примерно — она казнила зачинщиков и отослала все четыре легиона обратно в Сирию…»

— Давай продолжай! — презрительно крикнул Меценат. — В четырех легионах двести сорок центурионов. Как уже сказал Марк Антоний, центурионы — старшие офицеры легионов. Говорят, бог Юлий плакал, когда погиб центурион, а не легат. А что сделала Клеопатра? Пали десять наиболее некомпетентных голов, но оставшихся двести тридцать центурионов она не отослала в Сирию! Она держала их в Египте, чтобы они тренировали ее армию!

— Это ложь! — крикнул Попликола. — Возьми свои слова обратно, ты, надушенный сутенер!

— Порядок, — устало произнес Октавиан.

Палата замолчала.

— «Некоторые территории романизированы или эллинизированы достаточно, чтобы принять прямое римское правление и гарнизонные римские войска. Это Македония, включая Грецию и береговую Фракию, Вифиния и провинция Азия. И это все. Все! Киликия никогда не считалась провинцией, как и Сирия, пока Помпей Магн не послал туда губернатора. Но мы не пытались включить в число провинций такие территории, как Каппадокия и Галатия. И не должны этого делать! Когда Понтом управляли как частью Вифинии, такое правление было смехотворным. Сколько раз во время своего срока правления губернатор Вифинии побывал в Понте? Один-два раза, если вообще был!»

«Вот! — подумал Октавиан, выпрямляясь. — Сейчас мы услышим, как Антоний будет извиняться за свои действия».

— «Я не приношу извинений за свои распоряжения на Востоке, ибо это правильные распоряжения. Я отдал некоторые из бывших римских владений под правление новых царей-клиентов и укрепил авторитет царей-клиентов, которые правили всегда. Прежде чем я сложу с себя обязанности триумвира, я закончу свою работу, отдав царям-клиентам всю Анатолию, кроме провинции Азия и Вифинии, а также всю материковую Малую Азию. Ими будут управлять способные люди, честные и преданные Риму, их сюзерену».

Агенобарб перевел дыхание и продолжил в полной тишине:

— «Египет — территория, зависимая от Рима больше, чем любое другое восточное государство. Под этим я подразумеваю, что он как двоюродный брат, слишком тесно связанный с судьбой Рима, чтобы представлять для него опасность. В Египте нет постоянной армии, у Египта нет цели завоевания. Территории, которые я отдал Египту от имени Рима, будут лучше управляться Египтом, поскольку все они раньше веками принадлежали Египту. Пока царь Птолемей Цезарь и царица Клеопатра занимаются установлением постоянного правления в этих местах, никакой дани в Рим поступать не будет. Но через какое-то время поступление дани возобновится».

— Какое утешение, — пробормотал Мессала Корвин.

Теперь заключительная часть, подумал Октавиан. К счастью, она будет короткой. Агенобарб хорошо читает, но письмо никогда не заменит личную речь, особенно такого оратора, как Антоний.

— «Все, чего на самом деле Рим хочет от Египта, — загремел Агенобарб, — это торговля и дань! Мои распоряжения увеличат и то и другое».

Он сел под приветственные крики и аплодисменты, но те три сотни сенаторов, которые покинули Антония после александрийского триумфа и «дарений», не кричали и не аплодировали. Антоний потерял их навсегда после заключительной части письма, которую все истинные римляне посчитали свидетельством того, что Антоний полностью в руках Клеопатры. Не надо обладать хорошим воображением, чтобы понять, что то, что осталось от Анатолии и материковой Малой Азии, должно перейти к этому замечательному двоюродному брату — Египту.

Октавиан поднялся, придерживая левой рукой складки тоги на левом плече, и стал искать глазами, куда падает луч солнца через небольшое отверстие в крыше. Найдя его, он встал на это место, и солнце осветило его волосы. Двигался луч — двигался и он. Никто, кроме Агриппы, не знал, что это он велел проделать отверстие в крыше.

— Какой удивительный документ, — сказал он, когда приветствия затихли. — Марк Антоний, этот мифический авторитет на Востоке! Хочется сказать, что почти уже абориген. По природе это вполне возможно, поскольку он любит возлежать на ложе, кидая в рот виноград как в жидком виде, так и в натуральном. Он очень любит смотреть на полуобнаженных танцовщиц и вообще очень любит все египетское. Но повторяю, я могу быть не прав, ибо я не знаток Востока. Хм. Дайте посчитать, сколько лет прошло после Филипп, сражения, после которого Антоний уехал на Восток? Около девяти лет. С тех пор он нанес три кратких визита в Италию, два раза заехал в Рим. И только один раз он оставался в Риме в течение какого-то времени. Это было пять лет назад, после Тарента, — конечно, вы помните, почтенные отцы! Затем он возвратился на Восток, оставив мою сестру, свою жену, на Коркире. Она была на последних месяцах беременности. Но к счастью, Гай Фонтей привез ее домой. Да, за девять лет Марк Антоний действительно стал экспертом по Востоку, должен признать это. В течение пяти лет он держал свою римскую жену дома, а свою другую жену, царицу зверей, так близко под боком, что не может выносить долгой разлуки с ней. Она занимает почетное место в системе царей-клиентов Антония, ибо она, по крайней мере, продемонстрировала свою силу, свою решимость. Увы, я не могу сказать то же самое об остальных его царях-клиентах — жалком сборище. Аминта — секретаришка, Таркондимот — разбойник, Ирод — дикарь, Пифодор, зять Антония, — отвратительный грек, Клеон — разбойник, Полемон — подхалим, Архелай Сисен — сын его любовницы. О, я мог бы продолжать и дальше!

— Хватит, Октавиан! — крикнул Попликола.

— Цезарь! Я — Цезарь! Да, жалкое сборище. Правда, что дань наконец начинает поступать из провинции Азия, Вифинии и римской Сирии, но где дань хоть от одного из царей-клиентов Антония? Особенно от этой великолепной драгоценности — царицы зверей? Той, которая предпочитает тратить свои деньги на покупку зелий, которыми она опаивает Антония, ибо мне трудно представить, чтобы Антоний в здравом уме мог отдать Египту трофеи Рима как подарок. Или отдать весь мир сыну царицы зверей и жалкого раба.