шея. Снова побывал в большой лаборатории, невидимкой проскользнул на склад. И там ужасающий рык заставил меня отпрянуть. Но я тотчас успокоился и плотно затворил за собой дверь. Рычал Беркк. Точнее, храпел. От легкого прикосновения ботинка к ребрам он пришел в чувство.

– Сон на посту карается смертью, – сказал я.

На это ему крыть было нечем, и он мрачно кивнул:

– Прости, не хотел. Думал, смогу не заснуть. Не смог. Что ты узнал?

– Тут кормят и поят незваных гостей. О, я вижу на твоем лице неподдельный интерес. Нет, ты бы только посмотрел на себя! Сразу вскочил, ноздри раздуваются, сна ни в одном глазу. Ладно, пошли к кормушке, а по пути я тебе расскажу, что еще увидел.

В столовой мы не задержались. Запаслись едой и сразу вышли. Опасались, что у Слэйки вдруг появится аппетит.

– Мы с тобой едва не погорели. – Я слизнул с пальцев последние крошки. – Ты, должно быть, пожелал мне удачи? Если так, спасибо.

– Не за что. Мы живы, еды и питья вдоволь, нас пока не ловят, и вдобавок ты слегка разведал дорогу. К тому же здесь гораздо лучше, чем на карьере. Для начала годится.

– Точно. Мы с тобой ступили на тернистый путь, но все-таки мы еще движемся. – Я стал загибать пальцы. – Во-первых, выбрались из каменоломни вместе с камнями. Во-вторых, выяснили, что подземная дробилка размалывает эти камни в порошок. В-третьих, – загнул я третий палец, – порошок переправляется по трубе, возле которой мы с тобой прячемся. И мы все еще под землей. Кое-кто не пожалел огромных трудов и непомерных затрат, чтобы пробить и оштукатурить кольцевой туннель и нашпиговать его очень сложной техникой. Зачем – этого я пока не знаю. А у тебя какие соображения?

– Ума не приложу. Я только одно знаю: нам лучше не высовываться из норы, точнее, из туннелей.

– Ты не прав. Конечно, мы тут отдохнем, малость отъедимся, но это не решит главной проблемы. Рано или поздно придется идти на риск. Сдается мне, перемолотый камень нужен кому-то для очень серьезного дела. Не стал бы Слэйки развлечения ради так с ним возиться. И я готов поспорить, в конце концов он попадает на столы к женщинам, о которых я тебе рассказывал.

– Да, помню. Ты там побывал как раз перед тем, как тебя отправили на карьер.

Я кивнул и как следует напряг память.

– Мимо столов мы прошли к лестнице, по ней – в комнату, откуда я перенесся в раздевалку на карьере. А ты попал в раздевалку прямо с другой планеты.

Он кивнул.

– Это означает, что машина пространства-времени настроена на ту раздевалку. Но… – У меня заболела голова, но я упорно рассуждал: – Но я попал в цех со столами через дырку в раю…

Тут мой разум вдруг опалила догадка, и я, взбодренный, даже окрыленный, вскочил на ноги:

– Подумай! Нас обоих машина перенесла в комнату на холодной планете с карьером. Потом вместе с камнями мы полетели в шахту. Никаких сомнений, мы попали в поле действия еще одной машины. Вполне возможно, мы сейчас под самим раем, и вся эта сложная операция заканчивается здесь.

Он глядел на меня стеклянными глазами. Не успевал за моими рассуждениями.

– Думай! – приказал я. – Рай – это штаб Слэйки. Чем бы он ни занимался, на что бы ни тратил миллиарды кредитов, – все это здесь начинается и здесь же заканчивается. – Я ткнул пальцем вверх. – Там, на поверхности, – рай. И профессор Койпу из Специального корпуса знает, как туда попасть.

– Здорово. Но нам-то от этого какая выгода?

На меня вдруг нахлынула тоска, я съехал по стене на пол.

– Да никакой. Это я так, хватаюсь за соломинку.

На его лице отразилась тревога.

– Да? Если и впрямь все обстоит так, как ты обрисовал, то нам остается только идти следом за каменной пылью к тем столам. Раз ты туда попал, значит оттуда и выбраться можно.

– Это не так просто.

– Почему?

В самом деле – почему? Назад мы повернуть не можем, значит остается только вперед. Это наш единственный шанс.

– Ты прав. Пойдем.

– Сейчас?

Несколько секунд я раздумывал.

– Тут Слэйки. Он не спит. Бродит. И возможно, он не один. И в любую минуту кто-нибудь может прийти на склад. Куда ни кинь, всюду клин.

– Ты разве не устал?

Я подумал над этим и отрицательно покачал головой:

– Нисколечко. Наглотался кофеина, аж вибрирую. Так что идем.

Мы пошли. Пробегали по комнатам, точно мыши, пока не увидели кое-что обнадеживающее. Беркк показал, я кивнул. Из стены выныривала знакомая толстая труба и мирно шуршала над нашими головами. И через отверстие в противоположной стене уходила в соседнюю комнату.

Но это оказалась не комната, а пещера, вырубленная в монолитной скале. Освещение было тусклое, бетонный пол – в выбоинах и пыли. Но труба была здесь, только не висела под потолком, а лежала на полу.

– Шумит, – сказал, приложив к ней руку, Беркк. – Вибрирует. Что-то по ней идет, это точно.

– Вот и чудненько. – Только одно мне не нравилось: труба исчезала в неровной каменной стене. И в этой стене не то что двери – крошечной щелки не видно.

– Двери нет, – сказал Беркк.

– Должна быть!

– Почему? – спросил он с убийственной прямотой.

И правда почему? Потому лишь, что до сих пор мы без особых проблем шли вдоль трубы?

– Подумай! – Это относилось не только к нему, но и ко мне. – Черный камень добывается с огромными затратами труда и денег, переносится сюда и с еще большими затратами измельчается в порошок. А тот подвергается обработке – что-то добавляется или извлекается. Затем порошок поступает… куда?

– В то место, о котором ты рассказывал. Где робот, женщины и столы. И куда мы можем попасть, хотя почему это место должно находиться рядом с трубой?

– Молодчина. Конечно ты прав. Куда пойдем, налево или направо?

– Налево, – сказал он твердо. – Когда я был бойспраутом[2], мы всегда…

– Начинали с левой ноги. Убедил, идем налево.

За нами тускнели, удалялись огни. Мы шагали почти во мраке, вели руками по каменной стене, и это ничего не дало, кроме сломанных ногтей. Мы свернули за угол, а затем, спустя целую вечность, за другой. Потом впереди показались тусклые огни и знакомая труба. Пройдя по трем коридорам, мы вернулись на прежнее место.

– Может, надо было вправо идти? – бодро предположил мой спутник.

Я не удостоил его откликом.

Мы дошли до стены, в которую упиралась труба, и повернули направо, во тьму. Беркк шествовал впереди и вел по скале обломанными ногтями.

– Ой! – воскликнул