Камбре позволил себе несколько минут помечать о кроваво-красных рубинах, синих сапфирах размером с кулак, о грудах серебряных и золотых слитков.

— Теперь, когда у меня «Морейская чайка» и «Золотой куст», ни один языческий принц не сможет отказать мне. Я заполню свои трюмы сокровищами. Жалкие сокровища Фрэнки Кортни бледнеют рядом с ними, — утешал он себя. Его по-прежнему раздражало, что он так и не нашел тайник Фрэнки, и он нахмурился. — Уплывая из лагуны, я оставлю здесь кости Джири и всех прочих лживых негров как знак своего пребывания, — пообещал он себе.

Сэм Боуэлз, просунув голову в дверь каюты, прервал его размышления.

— Прошу прощения, ваша милость, мы построили всех пленных. Все прочесали. Не ушел ни один.

Канюк встал, радуясь возможности отвлечься от досадных мыслей.

— В таком случае посмотрим, что вы мне приготовили.

Пленники были связаны и сидели тремя рядами на палубе.

— Сорок два закаленных, просоленных моряка, — гордо сказал Сэм Боуэлз. — Все здоровы и сильны.

— Ни одного раненого? — недоверчиво спросил Канюк.

Сэм ответил шепотом:

— Я знал, что вы не захотите играть в сестру милосердия. Мы подержали их головы в воде, чтобы помочь им припасть к груди Иисуса. Для большинства это было милосердие.

— Поразительное сочувствие, — ответил Канюк, — но в будущем избавьте меня от таких подробностей. Вы знаете, какой я мягкий человек.

Он выбросил эти хлопоты из головы и сосредоточился на пленных. Несмотря на заверения Сэма, многие были сильно избиты, глаза в черных кругах, губы разбиты и вспухли. Все понурили головы, никто не смотрел на него.

Канюк медленно прошел вдоль рядов, время от времени хватая кого-нибудь за волосы, поднимая голову и разглядывая лицо. Дойдя до конца, он вернулся и добродушно обратился к сидящим:

— Послушайте меня, парни. У меня для всех вас найдется койка. Плывите со мной, и у вас будет шиллинг в месяц и доля в добыче, и заверяю вас именем Энгуса Кокрана, нас ждет много золота и серебра.

Все молчали, и Канюк нахмурился.

— Вы оглохли, или дьявол откусил вам язык? Кто поплывет с Кокраном Камбре?

Над палубой тяжело повисла тишина. Канюк прошел вперед и выбрал самого смышленого на вид пленника.

— Как тебя зовут, парень?

— Дэви Морган.

— Поплывешь со мной, Дэви?

Тот медленно поднял голову и посмотрел на Канюка.

— Я видел, как на берегу были хладнокровно убиты мистер Уинтертон и капитан. Я не поплыву с кровавым пиратом.

— Пиратом! — закричал Канюк. — Ты смеешь называть меня пиратом, куча вонючих отбросов? Ты рожден кормить своим мясом чаек — и будешь кормить!

Выхватив из ножен большую абордажную саблю, он разрубил Дэви Моргану голову до плеч. И с окровавленной саблей в руках прошел вдоль ряда пленных.

— Есть ли среди вас еще кто-нибудь, кто посмеет в лицо назвать меня пиратом? — Все молчали, и Камбре повернулся к Сэму Боуэлзу. — Запереть их всех в трюме «Золотого куста». Давать по полпинты воды и одному сухарю в день. Пусть более серьезно подумают о моем предложении. Через несколько дней мы снова поговорим с этими красавчиками и посмотрим, не станут ли они более сговорчивыми.

Он отвел Сэма в сторону и негромко сказал:

— Необходимо еще кое-что починить после бури. — Он показал на оснастку. — Теперь это ваш корабль, вы плывете на нем и им командуете. Немедленно приведите все в порядок. Я хочу как можно скорее уйти из этой проклятой лагуны. Слышите, капитан Боуэлз?

Лицо Сэма Боуэлза расплылось от удовольствия.

— Можете рассчитывать на меня, ваша светлость.

Камбре подошел к трапу и спустился в одну из шлюпок.

— Отвезите меня обратно на берег, плуты!

Не успела шлюпка коснуться берега, как он выпрыгнул и по колено в воде побрел туда, где его ждал полковник Шредер.

— Милорд, я должен поговорить с вами, — сказал он, и Канюк обаятельно улыбнулся.

— Беседы с вами доставляют мне удовольствие, сэр. Пойдемте. Мы можем разговаривать, пока я занимаюсь своими делами.

И он пошел по берегу в рощу.

— Капитан Левеллин был… — начал Шредер, но Канюк прервал его.

— Левеллин был кровожадным пиратом. Я защищался от его предательства. — Он резко остановился, посмотрел в лицо Шредеру и спустил рукав, показывая бесформенный лиловый шрам на плече. — Видите это? Вот что я получил, доверившись Левеллину. Если бы я его не опередил, его головорезы напали бы на нас и убили на месте. Я уверен, вы поймете это и будете благодарны мне за вмешательство. Вы могли быть среди них.

Он показал на своих людей, которые тащили за ноги тела Левеллина и Винсента Уинтертона. За Левеллином на песке оставался ярко-алый след.

Шредер с ужасом смотрел на этих могильщиков. Он понимал, что слова Камбре — одновременно предупреждение и угроза. За первым рядом деревьев, там, где прежде располагался лагерь сэра Фрэнсиса Кортни, чернел ряд свежевыкопанных канав. Хижина сэра Фрэнсиса исчезла, на ее месте зияла яма глубиной двадцать футов, уже частично заполненная морской водой. С другой стороны старого лагеря тоже шли бурные раскопки. Казалось, среди деревьев поработала целая армия шахтеров. Люди Канюка подтащили трупы к ближайшей такой яме и бесцеремонно сбросили туда. Тела со всплеском упали на дно.

Шредер выглядел встревоженным и колеблющимся.

— Мне трудно поверить, что Левеллин был таким человеком…

Но Камбре не дал ему закончить.

— Клянусь Богом, Шредер, вы что, сомневаетесь в моем слове? А как же ваши заверения, что вы хотите разделить со мной судьбу? Если мои действия вас оскорбили, нам лучше немедленно расстаться. Я дам вам один из баркасов с «Золотого куста», и пираты Левеллина помогут вам вернуться на мыс Доброй Надежды. Там вы сможете объяснить свои угрызения совести губернатору Ван де Вельде. Это вам больше по вкусу?

— Нет, сэр, вовсе нет, — торопливо ответил Шредер. — Вы знаете, я не могу вернуться на Добрую Надежду.

— Что ж, полковник, значит, вы со мной?

Шредер колебался, наблюдая за работой могильщиков. Он знал, что если будет возражать Камбре, то, вероятно, кончит в яме с Левеллином и моряками с «Золотого куста». Он оказался в западне.

— С вами, — сказал он наконец.

Канюк кивнул.

— В таком случае вот моя рука.

Он протянул огромную веснушчатую ладонь, поросшую жесткими рыжими волосками. Шредер медленно подал руку. В его глазах Канюк увидел осознание того, что дороги назад нет, и остался доволен: теперь он может доверять Шредеру. Признав и простив убийство офицеров и экипажа «Золотого куста», Шредер сам стал пиратом и преступником. Теперь он во всех отношениях человек Канюка.