Они уже знали, что такое победа. Это уже не была только мечта, только надежда, только предвидение, только желание. Они уже повидали ее, они уже побеждали и сами. В нескольких километрах от них лежал огромный и славный город, с которого только что была сорвана петля осады. Победа!

Еще враг силен и самонадеян, он еще в Крыму, на Украине, в Белоруссии. Несмотря на прорыв в кольце осады Ленинграда, он с юго-запада попрежнему стоит вплотную к городу, он попрежнему ежедневно обстреливает город из тяжелых орудий. Какой еще огромный путь надо пройти, сколько жертв принести, как много предстоит еще сделать!

Но победа будет. Этот светлый день настанет. Уже заря его забрезжила на краю неба.

Великий перелом уже совершался.

— Полк! Под знамя! Смирно!

Глава тринадцатая. Битва над морем

1

За обедом Соня познакомилась со всеми Славиными летчиками.

Когда летчики гурьбой вошли в столовую, Соня засмущалась и хотела уйти, но ее удержали почти силой. Обед был праздничный, с мясным пирогом, и ее заставили съесть большой кусок, хотя она уже пообедала. После обеда в столовой неожиданно появился Уваров и, увидев Соню, сказал:

— А, знакомая!

Он произнес небольшую речь о гвардейском знамени, очень хорошо и торжественно, а потом отодвинули столы, молодой краснофлотец заиграл на аккордеоне, и начались танцы. Летчики были в синих морских кителях, в отутюженных черных брюках, в начищенных ботинках; золотые пуговицы, нашивки, ордена (у всех были ордена!)! сверкали. Молодой человек, которого Соня считала тоже летчиком, но который потом оказался доктором, принес патефон, и стало еще веселее.

Соню упорно уговаривали танцевать, но она с таким же упорством отказывалась, уверяя, что танцевать не умеет. Это была правда: она танцевала немного до войны в школе с девочками из своего класса, но что это были за танцы и сколько времени прошло с тех пор! Особенно уговаривал Соню танцевать маленький забавный летчик Карякин, который очень понравился Соне своей лихой, бесшабашной веселостью. Он вприсядку ходил вокруг Сони, звонко щелкал пальцами, хватал Соню за руки и вытаскивал на середину комнаты, но она вырывалась и, смеясь, конфузливо убегала в угол.

Кроме Сони, там было еще несколько девушек. Одеты они были ничуть не наряднее Сони, и Соню это отчасти утешало. Все они танцевали, и лучше всех танцевала Хильда, подавальщица из столовой. Соня в тот вечер не переставала удивляться красоте Хильды, — таких красавиц, как Хильда, она до сих пор видела только на картинках. Разве можно сравнить с нею Красивую Нюру из комсомольской бригады!

Был здесь и Лунин. Он, конечно, не танцевал. Он стоял в стороне, среди людей постарше, но Соня не раз ловила на себе его ласковый, внимательный взгляд. Он улыбался ей ободряюще, и она улыбалась ему в ответ.

Один летчик — высокий, черноволосый, с очень белыми зубами — стоял возле Сони и всё поглядывал на нее. Соня перешла в другой угол комнаты, но тот летчик по прежнему продолжал поглядывать на нее. Скоро он опять подошел к ней. Он, кажется, робел и не решался с нею заговорить.

— А вы отчего не танцуете? — спросила она.

— Не умею.

— Не умеете, как я?

— Еще больше не умею, чем вы, — ответил он.

Ей показалось это очень смешным.

— Откуда вы знаете, кто из нас больше не умеет? — спросила она.

— А вот увидите. Давайте проверим, — предложил он.

Она не успела отказаться. Он осторожно положил руку ей на талию, и они неуверенно и смущенно закружились в вальсе.

— Я знаю, вас зовут Соней, — сказал он.

— Правильно, — ответила она, глядя в его порозовевшее лицо. — А вас как?

— А меня Ильей.

— Вы Татаренко?

— Татаренко.

— Я вас совсем не таким представляла.

— А каким же?

— Не знаю… Я. думала, вы меньше, моложе… вроде Славки. Он о вас рассказывал, как о своем приятеле.

— Это верно, мы с ним приятели.

Соня протанцевала с Татаренко весь тот вечер. Никогда еще в жизни ей не было так весело. Осмелев, они стали танцевать все танцы, и, кажется, у них выходило не хуже, чем у других. Соня забыла обо всем и никого уже не замечала. Только раза два поймала на себе взгляд Лунина. Лунин поглядывал на нее как-то грустно, и это отчего-то на мгновение смущало ее. Но, кружась и прыгая, она сразу же забывала и о его взглядах и о своем смущении.

Опомнилась она лишь тогда, когда Илюшу Татаренко окликнул кто-то из товарищей и он впервые за вечер отошел от нее. Оказалось, что Слава уже давно отправился спать. Соня спохватилась — ей пора домой! У нее нет ночного пропуска, и скоро перестанут ходить трамваи. Она кинулась в прихожую разыскивать свое пальто.

В прихожей она столкнулась с Луниным.

— Вас надо проводить и посадить в трамвай, — сказал он. — Я сейчас надену шинель…

— Что вы, что вы, Константин Игнатьич! Я сама дойду, сама…

В прихожую вбежал Татаренко. Он остановился, глядя на Соню и Лунина.

Лунин, уже снявший свою шинель с вешалки, взглянул на него, улыбнулся и повесил шинель обратно на крюк.

— Проводите ее, Илья, — сказал он.

— Товарищ гвардии майор!..

Но Лунин уже ушел. Татаренко шинели своей искать не стал и даже шапки не надел. Соня ужаснулась:

— Вы замерзнете! Страшный мороз!

Но он уверял, что ему не бывает холодно и что никакого мороза нет. Действительно, на дворе несколько потеплело, пошел снежок. Где-то за тучами плыла луна, и при ее рассеянном свете были заметны снежинки, застрявшие в черных кудрях Татаренко. До самой трамвайной остановки они бежали и смеялись. Но когда Соня вошла в вагон и остановилась на площадке, озаренная голубым светом электрической лампочки, он умолк и загрустил.

Вагон дернулся.

— До свидания, — сказал Татаренко.

— До свидания, — сказала Соня и замахала ему рукой в варежке.

Он исчез сзади во мраке. Она осталась на площадке: ей приятен был ветер, и никого не хотелось видеть. Вагон, гремя, шел всё быстрей и быстрей. И вдруг Соня услышала чьи-то звонкие, быстрые, сильные шаги: кто-то бежал за вагоном. Да ведь это он! Ухватясь рукой за медный поручень, Татаренко на всем ходу вскочил на подножку.

— Так можно убиться! — воскликнула она.

— Я хотел еще раз сказать «до свидания».

Ночные улицы были пустынны, и трамвай летел со всей скоростью, на какую был способен.

— Не смейте прыгать! — крикнула она. — Здесь очень скользко. Доедемте до остановки!

Но он уже спрыгнул и пропал.

* * *

Соня достигла