другу. Карабкались, хватаясь за выступы, за камни, преодолевали неимоверную крутизну. Но взбирались на выступ, а над головой снова поднималась отвесная стена. Казалось, что Скала растет. Не хватало сил ни подняться выше, ни спуститься обратно. Иногда неверный камень вдруг выскальзывал из-под ноги, и человек летел в снежную пропасть, исчезал где-то во тьме, и лишь короткий крик его предупреждал других о гибели…

Чуть-чуть забрезжил рассвет, когда молодые воины, наконец добравшись до вершины, упали в изнеможении и в беспамятстве. А когда очнулись и огляделись, то оказалось, что тридцать два человека из них остались где-то в безмолвной пропасти, в снежных сугробах ущелья, и ни одного тела увидеть было нельзя.

Это была самая отвесная сторона Скалы, и потому не стояла здесь стража. Не в первый раз повторялась эта ошибка осажденных. Александр знал, что когда-то и Сарды были взяты так же: надеялись, что враг не сможет одолеть крутизны и что скала сама защитит их.

Александр почти не спал в эту ночь. Ему казалось, что его великую славу затмит любая, даже малейшая неудача. Он вспоминал насмешки, которыми осыпали его воины Оксиарта, и кровь бросалась ему в лицо: варвары осмелились оскорблять его! Он вскакивал, выходил из шатра, вглядывался в черную громаду Скалы… И Скала, и ночь были безмолвны, беззвучны, бездыханны.

Долина еще лежала, укрытая синей тенью, когда вершина Скалы засияла в разливе зари. Александр жадно всматривался в тот отвесный утес, который поднимался над Скалой. Там ли они? Добрались ли?

Сначала он ничего не видел, кроме розовых под солнцем вершин и полосок снега в расщелинах. Но вот что-то дрогнуло там, что-то мелькнуло.

– Они!

Этеры, окружавшие царя, все еще ничего не видели и, переглядываясь украдкой, пожимали плечами.

– Они там! – торжествуя, крикнул царь.

На утесах замелькали белые искры. И теперь уже отчетливо стало видно – воины Александра стоят и машут полотнищами. Радостные возгласы пролетели по всему войску, вышедшему к Скале. Александр тотчас послал глашатая.

Глашатай вышел вперед, подошел к подножию Скалы. Согды, стоявшие на страже, приготовились выслушать его. Что еще скажет македонянин? Что еще предложит?

– Эй! – крикнул глашатай. – Не тяните больше, сдавайтесь! Вы хотели, чтобы наш царь нашел крылатых людей. Так вот, крылатые люди нашлись! Оглянитесь – они уже у вас на Скале!

Согды оглянулись, и крик ужаса покатился по вершине. Воины Александра, размахивая белыми крыльями, стояли у них в тылу! Стража отступила, бежала… Оксиарт, увидев крылатых людей и решив, что Скала уже захвачена, бежал и скрылся в ущелье.

Согды отошли от прохода. Александр во главе войска поднялся на Скалу. Сыновья Оксиарта, не успевшие бежать, встретили его низкими поклонами и поспешно собранными драгоценными дарами.

Александр прошел, не взглянув на них.

– Не дарите мне того, что и так принадлежит мне.

Тяжело оскорбленные сыновья Оксиарта последовали за ним с опущенной головой.

Согды сложили оружие. Александр, все еще гневный и очень усталый, проходил, не видя их, не желая видеть их. Что-то они не смеются сегодня над македонским царем!

Любовь

Разве думал Александр о любви в эти беспокойные, трудные дни, омраченные изменой и гибелью друзей? Думал ли он о любви, измученный бесконечной погоней за Спитаменом?

Его ожесточившееся сердце не верило ни радостям, ни страданиям, которые может причинить это чувство. Невелика радость от встречи с женщиной и невелико страдание от разлуки с ней. Игра чувств, прозвучавшая где-то песня, звезда, вспыхнувшая в ночи и пропавшая в трезвом свете дня…

А любовь ждала его, она была уже близко. Любовь настигла его внезапно, как гром с неба, как великий дар богов человеку, отмеченному ими.

Первым, впереди Оксиартовых сыновей, Александр вошел во двор Оксиарта.

Слуги испуганно жались к стенам.

Вдруг отворилась тяжелая дверь, и из дома вышла девушка. Рокшанек не терпелось узнать, что происходит в крепости. Ей все еще казалось, что дом ее отца недоступен для чужих. Она собиралась подняться на стену, посмотреть на рогатого македонского царя. И тут же остановилась на пороге, оцепенев от неожиданности и от ужаса. Рогатый Македонянин стоял перед ней.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. В доме уже кричали женщины, звали Рокшанек, – ни Рокшанек, ни Александр не слышали их. Цветущая прелесть девушки, белокурые, с золотым отливом волосы, ее чистые, светло-синие, широко раскрытые глаза внезапно обезоружили молодого царя. Эллада, золотая богиня Афродита, розовая жемчужина в белой пене прибрежной волны…

Рокшанек, опомнившись от первого страха, увидела, что перед ней стоит усталый человек и что на шлеме у него вовсе не рога, а белоснежные перья. А когда заглянула в глубину его голубых глаз, то поняла, что это и есть тот, кого она ждала в своих мечтах и за кем пойдет на край света.

– Как зовут тебя?

Рокшанек не поняла незнакомой речи. Но догадалась, о чем спрашивает царь.

– Рокшанек.

Александр взял своей огрубевшей рукой ее нежную белую руку:

– Роксана!

Со смертельной тревогой следили из дома за этой встречей. Братья Рокшанек против своей воли схватились за мечи. Но, увидев, как ласков с Рокшанек Александр, переглянулись с внезапной надеждой.

Рокшанек робко отняла свою руку и бросилась в толпу женщин, стоявших в дверях. Все они тут же скрылись в глубине дома, как стая вспугнутых птиц.

Склонив голову перед Александром, появилась жена Оксиарта.

– Войди в дом твоего пленника, царь, – сказала она с низким поклоном.

Александр обернулся к ней:

– Кто эта девушка?

– Это моя дочь, царь, Рокшанек. «Рокшанек» – это значит «Светлая».

– Твоя дочь… Светлая! Роксана – Светлая!

Александр с чувством счастья повторял это имя по-своему, по-эллински выговаривая его. Ему хотелось сейчас же ринуться в дом и отыскать эту девушку.

И, удивившись самому себе, обнаружил, что он не может поступить так. Это оскорбит ее.

– Скажи Оксиарту, – обернулся он к матери Рокшанек, – пусть вернется домой. Пусть сложит оружие. Я не буду мстить ему.

Александр вернулся вниз к войску. Но думал только о ней, о Роксане. На другой же день снова поднялся на Скалу. Он вместе со свитой поселился в доме Оксиарта. Присутствие в этом доме Роксаны наполняло его счастьем. Не было на свете женщины, кроме нее. Все они, что встречались на путях Египта и Азии, черноволосые, меднокожие, чуждые Элладе, исчезли, как тени. Одна эта, тихая, кроткая, с золотым дождем кос, вдруг вошла в его жизнь и заполнила его сердце.

– Роксана – Светлая! – повторял он.

Друзья-этеры все видели, все понимали. Такой девушки, как Роксана, они не встречали в Азии… Но не слишком ли увлекается царь?