с просьбой капитану бота «Лакриса» выделить средства на покупку нового судна, взамен утраченного в путешествии. На всякий случай пометил, что утрата произошла вследствие испытаний нового магического двигателя. Довольный вручил капитану.

Ему, понятное дело, хотелось живых денег сейчас, но понимал, что столько я не отдам, поэтому грустно забрал бумагу и повёл команду пешком по дороге, что шла от Тенистой к Прилесью. Идти им долго, конечно, но всё, что мог, я сделал.

Ну а мы, разобрав вещи, пошли по тропе на холм, где располагалась сама школа.

* * *

— Это она⁈

Я обернулся на девушек, увидел задрожавшие губы Альтины, почти готовой расплакаться, вздохнул и хмуро ответил:

— По всей видимости, да.

То, что возвышалось перед нами, ничем иным, как бараком, я назвать не мог. Пусть в три этажа, но барак. И прилепившаяся сбоку башенка на этаж выше. Всё это из почерневшего от времени дерева, с оконными проёмами, закрытыми грубыми ставнями.

Тут дверь барака распахнулась, выпуская наружу сутулую фигуру в ватнике, семейных трусах и валенках на босу ногу, что, ёжась от утреннего холода, быстро оббежала барак, и заперлась в стоящей чуть на отшибе такой же потемневшей деревянной будке. Ошибиться в её назначении было нельзя.

— Туалет типа сортир, — пробормотал я, — эм и жо. Ну что за жо…

Глава 6

Дверь сортира распахнулась, вновь явив нам позёвывающего ученика. Судя по молодому лицу, на преподавателя он не тянул. Потянувшись, он раскрыл зажмуренные глаза и встретился взглядом с нами. Наступила немая пауза.

— Ох ё! — только и вымолвил он, запахивая ватник, и поскакал обратно к бараку. Распахнув дверь, заорал куда-то в глубину:

— Приехали!

После чего скрылся внутри.

Я переглянулся со студентами, затем спросил у нашей принцессы:

— Тания, а ты знала, что оно тут вот так?

— Нет, профессор, — замотала та головой, сама во все глаза глядя на открывшуюся действительность.

— И почему я не удивлён?

Спустя минут пять, пока мы стояли, продолжая разглядывать наше новое место обитания, из двери барака показался десяток учеников, всё в тех же ватниках, валенках и ещё штанах, живо напомнив серостью одежд и отчётливой казённостью каких-то заключённых. Мы разглядывали их, а они нас.

— Кхым, — кашлянул я, понимая, что разговор начинать придётся мне, — здравствуйте, ученики, я новый преподаватель школы, профессор Локарис.

— Ух ты, профессор!

— Настоящий⁈

— Ничего себе!

Послышались удивлённые возгласы, и я вымученно улыбнулся, дела тут, похоже, были ещё хуже чем я себе представлял.

— А где другие преподаватели школы?

Но на мой вопрос ученики только недоумённо переглянулись, затем один, выглядящий постарше, ответил:

— Нет других, преподаватель один, теперь это вы. А старый неделю назад уехал.

У меня начал непроизвольно дёргаться глаз.

«Ну, Селестина… — я медленно закипал внутри, — ну, я тебе припомню».

Хотя, конечно, злиться надо было больше на себя самого. Я же сам напросился в их школу. Но кто же знал, что это не школа, а непойми что. Я даже какого-то подходящего сравнения не мог найти тому, что увидел.

— Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения. Да, познакомьтесь, это студенты второго курса академии, с этого момента они тоже будут учиться здесь.

— Ух ты, академские!

Школьники с жадностью уставились на моих спутников. Я же в свою очередь принялся разглядывать их самих. Их действительно было десять, но если по началу мне показалось, что это все парни, то сейчас я понял, что ошибся, среди них были и две представительницы прекрасного пола, в силу одинаковой одежды почти неотличимые от своих товарищей.

— Всё, — прервал я вновь наступившую неловкую паузу, — давайте вовнутрь, что ли. Посмотрим, как вы тут живёте.

Но внутри оказалось ничуть не лучше чем снаружи. Первый этаж был разделён на два больших зала, первый, как объяснили мне, был, собственно, помещением для занятий, что было понятно по примитивно сколоченной кафедре и партам с лавками, а второй — столовой с большим камином и двумя длинными столами. Кухни не было, но местные объяснили, что готовкой занимается тётя Сарах, которая живёт у реки, она и приносит еду три раза в день.

Камин был сложен из грубо подогнанных камней и являлся единственным источником тепла на всё здание. Под моим задумчивым взглядом, подойдя к крупной поленнице, один из учеников тут же подкинул дровишек. И никаких магических светильников. Только под потолком висела странная люстра, словно собранная из рогов животных и утыканная огрызками свечей.

Я только качал головой, натыкаясь на очередные свидетельства местной бытовой отсталости. И это школа магии…

Там же, в столовой, сбоку у стены была лестница на второй этаж. На нём и на третьем располагались жилые комнатки для учеников. Ну хотя бы там они были индивидуальные, не общий барак на двадцать — тридцать кроватей, как я по началу боялся. Не фонтан, конечно, узкие пеналы с окошком в торце, из мебели имевшие лишь кровать, тумбочку и сундук с покатой крышкой для вещей. Ни стола, ни шкафов не было, да и не влезли бы они туда, стоит признать.

Парни жили на втором, а девушки на третьем, так было до меня, я одобрил подобное разделение и дальше, свободных комнат вполне для этого хватало. Оставив студентов и примкнувшую к ним Ланику заселяться, рассудив, что справятся без меня, я пошёл проверять башню, предназначенную для преподавателя.

Та была пристроена к торцевой стене с камином и тоже использовала его каменную трубу для обогрева. Правда, чтобы войти туда, мне пришлось обойти здание снаружи, потому что изнутри почему-то входа не оказалось.

Пока обходил, наткнулся ещё на один домик, поменьше, спрятавшийся за зданием школы. Сначала думал, что это какой-то сарай, но заглянув, понял, что это баня. Достаточно большая и, вероятно, регулярно используемая. Ну правильно, ванных-то тут нет, где ещё мыться?

Вход в преподавательскую был заперт неожиданно на магический замок, но стоило поднести выданную бляху, как тот немедленно открылся, впуская меня внутрь.

Правда, первое, на что я наткнулся, войдя, это на кучу пустых бутылок из под вина и большой лист бумаги, пришпиленный к стене. На нём неровно крупными буквами было написано:

'Умрут надежды и мечты,

И ночь сольётся с днём.

Все чаяния мои пусты,

Я заливаю их вином'.

— Поэт, однако, — покачал я головой.

Отодвинув с пути бутылки,