Они встретились на Невском у «Художественного». Ничего путного ни в одном кинозале не шло. Какая разница, коли пришли. Взяли билеты на французскую комедию, хоть поржать можно. Сидят внутри в кафе, сеанса дожидаются, попкорн жуют, Гази чуть в сторонке стоит, колонну подпирает. Марина его исподтишка разглядывает и на ухо Ольге шепчет:

– Наплачешься ты с таким красавцем! Не от зависти я! Попривыкнет в Питере и крылья расправит. Не удержишь!

– Не болтай ерунды! Услышит ещё. И с чего ты это взяла? Он не такой.

Оля посмотрела на Гази. Стоит, ни на кого не смотрит, словно не видит ничего вокруг. Девки проходят, на него глаза пялят. А то, что красивый, она и сама видит, не слепая. Просто он такой уродился! И не главное в нём это.

– А ты, Оль, светишься от счастья! Вот тебя на старости лет вставило!

– Дура ты какая! – пробурчала Ольга. – Старая! Сама ты старая!

– Так я и не отказываюсь. Что есть, то есть. Ты голову вконец потеряла. Я ведь просто предупреждаю тебя, чтобы потом не обломалась. А так… Коли тебе хорошо, я только рада. Но и не расслабляйся особо.

* * *

День второй – второй приём.

Екатерина Михайловна пришла ровно в назначенное время и так же, как в первый раз, с чемоданом и огромной сумкой.

– Ну как вы себя чувствуете?

– Как-как! Спина так сильно разболелась к ночи, заснуть не могла. Сегодня вроде полегче.

– Это нормально. Обострение. Раздевайтесь. Будем дальше работать.

Работать Ольге совсем не хотелось, хотелось самой завалиться на кушетку и спокойно проспать часа два. Зависимость от инстаграма сменилась зависимостью от Гази. Надо что-то менять. Так долго не протянешь.

Екатерина Михайловна быстренько скинула одежду и полезла на массажный стол. Первые десять минут Ольга молча месила ей спину. Катерина кряхтела, но не жаловалась. «В углу этот странный чемодан… Сумка… Зачем она таскается с ними? Точно! На дачу ездила. Теперь возвращается».

– На даче были? Хорошо за городом! А я всё не выберусь. Надо на выходной на озеро съездить или на заливе шашлычки пожарить. Весна такая ранняя!

– Нету меня никакой дачи, – Катерина наконец-то широко улыбнулась, и все зубы у неё оказались на месте.

Без морковной помады она выглядела гораздо милее, если бы ещё не эти странные волосы. – Я в хостеле ночую. Там вещи не оставишь. Воруют безбожно. Вот и таскаюсь весь день с ними, – спокойно сообщила Катерина Михайловна.

– Как? – у Оли на несколько секунд руки повисли в воздухе. – Вам что, жить негде?

– Оказалось, что негде. Прописка у меня есть, а жить негде.

– Разве так бывает?

– По-разному, Оленька, бывает, по-разному. У меня хорошая семья была. Муж подводник. Я всю жизнь бухгалтером проработала в разных местах. Квартира в Московском районе, в сталинке. Я там и прописана по сей день. Муж умер, мне чуть за пятьдесят было. Очень тосковала по нему. Жизнь другая началась, к ней привыкнуть ещё надо было. Дочка к тому времени институт окончила, потом замуж вышла. Мы сначала все вместе жили, потом внук родился, следом внучка – тесно стало. Мужу моей Верочки способный, хорошие деньги зарабатывает. В общем, решили они мне комнату в коммуналке купить на Суворовском проспекте. На меня купчую оформили. Я без претензий. Конечно, привыкла в отдельной квартире жить, но место хорошее, и до Таврического сада рукой подать. Соседи тихие, никуда не лезут, не алкаши. Быстро привыкла и внуков часто ездила навещать. У них няньки, моей помощи особо и не требовалось. А я скучала. Что у меня было? Они да работа. На пенсию вышла, хотела больше с детьми бывать. Вера против. Няньки с педагогическим образованием, а я только балую. Трудно стало. Я ведь как без мужа осталась, больше никого к себе не подпускала. И поклонники были. Это я сейчас не пойми как выгляжу. Раньше другая была: и к косметологу, и на маникюр. Верочка мне помогала, нет-нет да и денег подбросит. На всё хватало, и сбережения кое-какие имелись. Подруг особо не было. У всех жизнь своя, мужья, заботы… У меня внизу, через пару домов, гастроном 24 часа. Я туда часто заходила. Не весть что, но самое необходимое есть. Там один парень работал. Молодой, общительный, в сыновья мне годился. Встретит меня, улыбается, вопросы вежливые задаёт. Он приезжий, дагестанец из Махачкалы.

Ольга вздрогнула от неожиданности.

– Я сначала не поняла, что он ухаживает за мной. В голову такое прийти не могло. Осман его звали.

– Почему звали? С ним что-то случилось?

– Нет, ничего с ним не случилось. Живёт преспокойненько в моей комнате.

– А вы? – Ольга от ужаса забыла про массаж.

– Я же сказала, что в хостеле. Работаю где придётся. Полы на лестницах мою, в парикмахерских убираю. Плюс пенсия. Жить можно. Хостел – двести рублей за ночь. Искала подешевле. Только там совсем плохо, словами не передать.

– Так у вас же дочка есть!

– Верочка от меня отказалась. Не нужна ей такая мать. Сказала, что я сумасшедшая и что к внукам меня подпускать нельзя. Я ей очень благодарна за всё, что для меня делала. И прописки не лишает.

– Да что вы такое говорите?! Господи! Она же дочь ваша родная! Это же крест её! Святая обязанность!

Екатерина Михайловна вздохнула, уткнулась поглубже в дырку для головы на массажном столе и промолчала. В дверь постучали.

– Простите, но я тороплюсь! Сколько ещё ждать? Очередь же! – запричитала женщина в цветастом сарафане.

«Неужели так потеплело?» – почему-то подумала Ольга и посмотрела на часы. Заговорились. Даже о времени забыла!

– Не волнуйтесь, сейчас заканчиваю! Вызову!

В груди что-то по-новому томительно заныло. Екатерина Михайловна тихо собралась, сначала выкатила свой чемодан, потом схватила сумку и скрылась за дверью, не проронив ни слова. Ольга так растерялась, что забыла ей помочь, и всё никак не могла прийти в себя. В голове поселился человечек и на разные лады повторял: дагестанец, дагестанец, дагестанец…

Рабочий день тянулся так долго, словно время упрямо стояло на месте, и только усилием своего огромного желания Ольге удавалось хоть немного сдвинуть его с места. На улице было действительно тепло, но не для сарафана. «Видно, у той тётки что-то было ещё с собой. Плащ! Его можно сдать в гардероб. Или кофточка, которую она наверняка положила в сумку. О чём это я? Какое мне дело до всего этого? Мусор какой-то в голове. Ещё и Катерина Михайловна со своей историей. Чего только не бывает! Дочь оставила мать ночевать на улице.