схватил Ивейн за кольцо, — нас уже ждут. Аромат свежеиспеченного хлеба достиг носа, заставив рот наполниться слюной. Мы вошли в большой зал, в центре которого стоял большой длинный стол, накрытый скатертью с золотистым рисунком. Резные стулья с красной обивкой создавали резкий контраст со скатертью. Напротив стола располагался зажжённый камин из красного кирпича. Светлые стены украшали картины с цветами. Сбоку от стола располагалась дверь, откуда доносился чудесный аромат еды. Скорее всего, там кухня. Две слуги ходили около стола, раскладывая посуду, в которой отражались блики солнечных лучей.

— Вы уже пришли? — услышала я мужской низкий голос за спиной. Я неосознанно вздрогнула. Мы с Ивейном обернулись. Это был Владыка Люцифер с женами. Они были близняшками. Они приветливо смотрели на нас и улыбались.

— Ты напугал бедняжку Ясмин, Люци, — хлопнула по плечу, рядом стоящая женщина. Я не могла оторвать глаз от этих женщин. Они были безумно красивы. И настолько же одинаковые. Как их различают? Их черные волосы были распущены, а поверх головы заплетены косы. Их ярко насыщенные карие глаза внимательно рассматривали меня. Приглядевшись, я заметила отличие — родинки. У одной она была над губой, у другой под правым глазом, у третей — под левым глазом.

— Простите меня, Ясмин, не хотел вас пугать, — подошел Владыка к нам и улыбнулся. Теперь я заметила явное сходство Ивейна с отцом. Та же улыбка, тот же разрез глаза, даже аура похожа, а вот губы от матерей.

К Ивейну подошли мамы. Они окружили его и начали обнимать, поправлять одежду, спрашивать, как у него дела. Ивейн стоял и тепло улыбался им, что- то отвечал. От этой идиллии веяло нежностью, заботой, любовью. Я даже немного позавидовала им. Мне не знакомо это. Моя мама умерла, когда мне исполнилось два года. Я практически не помню ее. А отец после смерти мамы пристрастился к карточным играм с друзьями. Он был плохой игрок, поэтому просадил все деньги и квартиру. Он бы и меня продал, если бы не вмешались родители Киры. Они взяли надо мной опеку, а отца лишили родительских прав. С тех пор, Кира и я жили, как сестры.

Ее родителей я стала считать своей семьей. А потом и их не стало. Взрыв на химзаводе унес их жизни. Тогда чудом удалось предотвратить выброс опасных веществ. Мы с Кирой долго плакали, мы остались сиротами. Нас определили в детский дом. Через месяц нас оттуда забрала тетя, по отцу Киры и мы переехали в другой город. Она была строгой, но справедливой. Не особо расточала любовь и ласку. Но мы и этому рады были. Именно благодаря ей, я стала заниматься единоборствами, чтобы суметь постоять за себя и защитить Киру. Тети не стало, когда мы с Кирой оканчивали третий курс медвуза. Последние годы она сильно болела, может, поэтому мы и пошли в мед. Мы были уже взрослыми, но утрата сильно подкосила нас. Теперь мы были только друг у друга.

Я тяжело сглотнула, воспоминания слишком причиняли боль. Я отвернулась и встретилась с глазами с Владыкой Люцифером. Он мягко улыбнулся:

— Вы не должны прятать свою боль. Вы много пережили за свою жизнь, но вас всегда окружали хорошие люди. Я восхищаюсь вами, вы не сломались, не озлобились, продолжили двигаться, ваша душа чиста. Поэтому когда будете готовы, поделитесь своей болью, с тем, кому доверяете.

Я поблагодарила за теплые слова. Опять мои мысли были прочитаны!

А потом я очутилась в объятиях. Теплых, нежных. Меня обнимали мамы Ивейна. Я замерла, не зная, как реагировать.

— О, бедненькая, — меня гладили по голове, — ты столько пережила.

Как они узнали? Они продолжали тискать, гладить меня. Мне стало так неловко.

— Мамы, давайте я вас представлю Ясмин, — с улыбкой сказал Ивейн. — Так, — Ивейн указал на женщину с родинкой над губой, — это мама Аннабель, — затем он указал на женщину с родинкой под правым газом, — это мама Адриенна. И мама Каэра, — приобнял он женщину с родинкой у левого глаза. Похоже это его родная мама.

— Как у вас здесь шумно, — услышали мы мужской грубый голос. В зал вошел высокий мужчина, с короткими русыми волосами. Его яркие карие глаза подчеркивали хмурый взгляд. Он был красив, но грубоватое выражение лица отталкивало.

— Сыночек, Нуар, — к нему подбежали мамы, и он не избежал объятий и тисканий. Он строил грозную мину, но я по глазам видела, что ему это нравилось.

Ивейн, шагнул к брату и выдал:

— Вылез, наконец-то из своей берлоги, братец Нуар?

— Как видишь, — с усмешкой ответил он, — а я удивлен, что ты смог оторваться от своих девиц и посетить завтрак.

Ну, вот и обменялись «рукопожатиями». Мне неприятно царапнуло про девиц, но я старательно делала вид, что мне все равно. Да он красив, но между нами ничего не может быть. Кто он, а кто я. Меня заберут в Эдем, а он вернется к своей прошлой жизни. Сердце болезненно сжалось. Да что со мной? Мы знакомы чуть больше суток, а строю из себя влюбленную дурочку.

— Это я так понимаю Ясмин — душа, попавшая к нам по ошибке?

Ко мне подошел Нуар и внимательно осмотрел. Мне стало так неловко, что я не знала, куда деть глаза.

— Хватит так пялиться на нее, — недовольно сказал Ивейн, закрывая меня, — она не экспонат. Отец все тебе рассказал о ней. Может, уже пойдем завтракать, а то все остынет.

Нуар странно посмотрел на него, но ничего не сказал. Скорее всего, привык к его причудам.

Очень было похоже на ревность. Не верю! Опять что-то себе напридумывала.

— Да ребятки, давайте завтракать, — поторопили их мамы. Владыка сел во главе стола, рядом с ним — его жены, потом Нуар, а рядом с ним сели мы.

Завтрак был чудесный, ароматная каша с фруктами, свежий хлеб с маслом. Мне понравился чай со вкусом роз. Ничего подобного я не пробовала. За столом шутили, смеялись, царила уютная атмосфера тепла и любви.

— Кстати, Ясмин, вы не будете против посетить рынок и магазины в Нижнем Мире. Вам наверно, неудобно носить одежду с чужого плеча, — спросила меня Аннабель, тепло улыбаясь.

— Милая, я не думаю, что это хорошая идея. В Нижнем Мире не безопасно. Может, попросим, и ей купят одежду служанки замка? — возразил ей Владыка Люцифер.

Его жены синхронно закатили глаза.

— Мужчины! Ничего вы не понимаете! Надо одежду по фигуре брать, столько нюансов надо учесть, — с укором возразила Аннабель. — Пусть Ивейн с нами идет, к тому же это его работа — охранять Ясмин,