— Вы работаете в интересах родственников потерпевшей или в интересах закона? — очень спокойно произнесла я провокационную реплику. — Если моя версия верна, то убийца ходит на свободе и может продолжить свой кровавый счет.

Следователь молчал, тогда я перешла в наступление:

— Как прокуратура следит за соблюдением законности в своем районе? Пятнадцатилетнюю девочку, дочь погибшей, почему-то забирает ее тетка. И это при живом отце, который не лишен родительских прав. — Я выжидающе посмотрела на следователя.

— Мы не располагали адресом отца девочки. Тем более что родственники Оксаны со стороны матери отрицательно характеризовали его! — объяснил Назаров свое бездействие. — Кстати, можно поинтересоваться родом его занятий?

— Заведующий кафедрой, профессор Тарасовского технического университета, — отрекомендовала я своего клиента.

Василий Платонович просто развел руками.

— Кстати, товарищ Назаров, а почему квартира погибшей в отсутствие дочери превращена фактически в притон, очевидно, бывшими знакомыми умершей?

В этот раз следователь не стал уточнять, откуда я располагаю подобной информацией. Он только начертал несколько строк в своем настольном календаре.

— И еще, Василий Платонович. — Я подвинулась чуть ближе к нему, дабы показать всю значимость предстоящей фразы. — Я прошу вас по своей линии или совместно с органами опеки и попечительства заняться вопросом передачи несовершеннолетней, оставшейся без попечения матери, родному отцу.

Следователь согласно закивал, записывая и это в свой календарь.

— Интересно, нам кто может быть полезнее: следователь-новичок или подкупленный убийцами страж закона? — спросил меня Полежаев, когда я села в машину.

— Очевидно, новичок. Если он заметит свет в конце тоннеля, начнет землю рыть, раскапывая дело, — предположила я.

— Да, пока Васю самого не закопают, — с грустью согласился профессор. — Кстати, зачем ты сдала ему Петюню и его компанию?

— Для активизации наших противников. А то получается, что замочили бедную женщину и думают, что все это сойдет им с рук? — возмутилась я.

Ужинать в этот раз мы решили в придорожном кафе на выезде из Зареченска. Достаточно громкое название — «У Ашота» — обещало кавказскую кухню. Так и оказалось. Повара кавказской национальности предложили люля-кебаб, очень напоминающий разновидность шашлыка, с той лишь разницей, что между ломтиками мяса лежали обжаренные спелые помидоры. Палочки люля-кебаба внушительными размерами напомнили моему спутнику шашлык на озере Рица в Абхазии, которое он посещал неоднократно в благословенные советские времена. У меня же они не вызвали ровным счетом никаких ассоциаций.

Разомлевшие после сытного ужина, мы несколько минут молча сидели в машине, соображая, что делать дальше. Заканчивалась среда. Предпринимать что-либо на ночь не имело смысла. Как говорится, береженого бог бережет. Устраиваться на ночлег было рановато. В запасе имелась еще пара солнечных часов.

Интуитивно я понимала, что вторая часть этого дела будет гораздо серьезнее. Перед сложной работой надо расслабиться, дать нервам отдохнуть. И тут у меня мелькнула шальная мысль. Я давно подозревала, что эта весна может подействовать на меня совершенно непредсказуемым образом. Так и есть! Я сошла с ума! Именно сейчас мне захотелось сделать самую большую глупость в своей жизни.

— Михалыч, поехали купаться! — Я потянулась, разминая утомленные кости.

— Поехали, только учти, я плаваю как топор, — сразу предупредил меня профессор, будучи скорее всего тоже в состоянии легкого помешательства.

Стояла на удивление безветренная и теплая для середины апреля погода. Минут через пятнадцать мы нашли подходящее местечко. Волга образовывала здесь небольшой заливчик, к которому почти вплотную подходила березовая рощица. Местечко было достаточно далеко от трассы, а за деревьями машину и нас не увидеть с дороги.

Когда расположились, выяснилось, что ни у него, ни у меня нет с собой купальников.

— А зачем они нам, милый? — наивно спросила я профессора, целуя его и расстегивая рубашку. «Господи, прости меня, грешную, я совсем потеряла голову!» — промелькнуло у меня в голове.

Взявшись за руки, поеживаясь от теплого, но все-таки весеннего ветерка, мы вошли в воду. Вода оказалась ледяной!

— Раз, два, три! — не отпуская руки Полежаева, как в детстве, отсчитала я, а потом отважно вместе с ним окунулась по шейку. Это был постине подвиг!

В воде мы выдержали самое большее две минуты. Выбравшись на берег, что было сил побежали к машине. Иннокентий схватил, к счастью, заранее приготовленное махровое полотенце и принялся растирать меня до красноты. Сухая и согретая, я проделала с ним ту же процедуру. Одеваться никто не спешил. Но порыв ветра напомнил, что на дворе всего лишь середина апреля, а не разгар июля. Нырнули в гостеприимно открытый «москвичок», благо сиденья мы догадались опустить загодя. В «бардачок», еще в Тарасове, перекладывая вещи из своей машины, я спрятала НЗ — бутылку марочного кизлярского коньяка.

Следующие мгновения больше напоминали сказочный сон. Согревшись рюмкой дагестанского коньяка, мы потянулись друг к другу… Как описать то чудо, что называется любовью? Нет, не сексом, а именно любовью? Пожалуй, первый раз в жизни я восторгалась огнем мужских глаз, охватывающих меня, дрожала от прикосновения его рук к локтям, подмышкам, позвоночнику, которые никогда прежде не вызывали у меня такого возбуждения. Сливаясь с ним в одно целое, я шептала совершенно искренне: «Я люблю тебя, милый!» — и радовалась, что Полежаев не лжет мне, ведь он не говорил тех же слов, он просто восторгался мною…

Стемнело, когда, укрывшись одеялами, мы успокоились, просто прижавшись друг к другу.

— Как тебе будущий зять? — спросила я ученого, удобно положив голову на его грудь.

— Антон? — переспросил профессор. — Дай бог, чтоб он не растерял этих чувств с годами.

— Удачей для нас станет выход Оксаны на связь с ним, — подумала я вслух.

— Татьяна, а если Галина тут вовсе ни при чем, а похитители Оксаны решили убить сразу двух зайцев? — высказал предположение Полежаев.

— То есть?

— Антон же сказал, что тетка — деловая женщина и достаточно богатая. Оксана — единственная наследница ее состояния. Похитители могли предъявить ультиматум Ветровой, именно с нее запросив деньги. — Профессор пытался выстроить логическую цепочку действий преступников.

— Но откуда тогда похитители узнали про существование отца девчонки, коль скоро они охотились за богатой тетушкой? И номер твоего телефона, которого нет в открытом справочнике? Если бы преступники предъявили ультиматум Ветровой, по логике вещей, она позвонила бы тебе сама: под угрозой находится жизнь не ее, а твоей дочери, — разбивала я доводы Михалыча. — Нет, ты просто надеешься на благородство бывших родственников, только и всего. Пойми, преступники никогда не станут гнаться одновременно за двумя зайцами, требовать деньги от тетки и непонятно для чего вызывать родного отца похищенной девчонки. В их действиях трудно проследить логику. А между тем об исчезновении девочки не подозревают не только в школе — ладно учителя лопухнулись — понятно, тетка успела завоевать авторитет в глазах педагогов, — но даже и в прокуратуре. Выходит, никто не обращался в правоохранительные органы по поводу похищения несовершеннолетней Полежаевой. Нет, родной мой, ты не прав!