Рагвальд отложил свои травы и вместе с Мелисандой принялся разглядывать подарок. Это была изумительная работа. Тончайшая сетка, прочная, легкая и надежная. И одновременно нарядная. Было ясно, что это женская кольчуга.

— Папа! — вскричала Мелисанда. — Это… это потрясающе!

— Конечно, это только для церемоний, — сказал он.

— Для церемоний, — разочарованно протянула она.

— Тебе она понадобится весьма скоро, поскольку я собираюсь вводить тебя все больше в курс дел по управлению владениями, и нам придется много ездить верхом.

— О папа! — Она бросилась в восторге ему на шею.

Ее глаза сияли.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Тебе пора идти спать, Мелисанда. Я очень устал сегодня.

— Конечно, папа, сейчас, — быстро согласилась она, огорченная тем, что могла, хоть и невольно, быть причиной усталости отца.

— Теперь ты дома. Я теперь могу тебя видеть утром и днем, долго-долго — много часов! И дней! И недель…

— Мне показалось, Мелисанда, что отец попросил тебя отправиться спать, — напомнил Рагвальд, строго глядя на нее.

Она улыбнулась и чмокнула его в щеку.

— Я тебя тоже люблю, Рагвальд. Спокойной ночи! — Она еще раз обняла напоследок отца и помчалась в свою комнату, крепко зажав в руках драгоценную кольчугу.

Рагвальд обернулся к графу, тяжело вздохнул и сказал серьезно: — Милорд, очень многие считают, что падение Римской империи вызвано тем, что женщины получили там некоторые права.

Граф Мэнон громко захохотал.

— Так могут думать только очень слабые мужчины.

Рагвальд наклонился к нему.

— Мы живем в феодальном обществе, граф Мэнон! Эта крепость держится вашей силой и оружием. Дело женщины — возиться с детьми и заниматься хозяйством…

— Она хорошо владеет мечом. Я видел, как упражнялась с военным наставником.

Рагвальд опять вздохнул. До графа не доходит; что он тоже любит Мелисанду. И поэтому так беспокоится за нее.

— Она очень умная и способная девочка и очень хорошая. Но какая бы она ни была способная, сильный мужчина все же лучше. Скажите, вы подарили ей эту кольчугу, чтобы она могла участвовать в сражениях наравне с мужчинами? Вы хотите, чтобы она была ранена в схватке? Или задета стрелой? От стрелы не предохранит даже кольчуга.

— Я не собираюсь посылать ее на войну! Эта церемониальная одежда. И кое в чем моя дочь права. Женщины управляют. Жены — мужьями, матери — сыновьями. И большинство…

— Большинство из них очень плохо кончают!

— Не всегда. Мы оба с тобой неплохо знаем историю.

— Ну и что будет с Мелисандой? — продолжал Рагвальд. — Вы хотите, чтобы она провела всю свою жизнь в одиночестве, защищая свои владения?

— Нет, я хочу, чтобы она была сильной и смогла сделать свой собственный выбор. Она действительно блестяще владеет мечом…

— Прекрасно, но если она встретится с мужчиной вдвое больше ее по весу, ей это не поможет. К тому же, она ненавидит войну.

— Ну, как и все мы.

Рагвальд сел в свое кресло, тяжко вздыхая.

— У вас не осталось этого замечательного бургундского, милорд? Мне было бы сейчас очень кстати.

Граф Мэнон рассмеялся.

— Верно, Рагвальд, вот это верно! — Он сам встал и налил вина своему старому другу и советнику. — Я не столь беспечен, как ты думаешь, Рагвальд. Я на самом деле уже присмотрел нескольких мужчин, достойных моей дочери.

— И кто они?

— Один — племянник моего старого друга, другой — ирландский принц…

Рагвальд издал сдавленный смешок.

— Сын Норвежского Волка?

— Сын человека, который построил Дублин, — спокойно продолжал Мэнон. — Потом наклонился над креслом и пытливо посмотрел на Рагвальда. — У нас много врагов. Берег постоянно подвергается нападениям. Я подумал, что тот, кто сам участвовал в такого рода захватах, мог бы стать нам надежной защитой.

Рагвальд отчаянно затряс головой, с изумлением глядя на графа.

— Мне кажется, вы су… — он оборвал себя на полуслове. Конечно, они с графом друзья, но мудрее будет не подвергать сомнению умственные способности графа. Он опять отрицательно покачал головой. — И вы говорили о любви! Неужели вы думаете, что после всех этих бесконечных россказней о злодеяниях викингов Мелисанда сможет полюбить викинга!

Граф Мэнон пожал плечами.

— Он ирландец. Принц. Здесь вопрос в том, Рагвальд, что ты видишь в стакане вина, наполненном до середины — он наполовину пуст или наполовину полон? Гораздо мудрее будет оценить восхитительный вкус уже налитого в него вина, чем горевать о том, что его могло бы быть больше.

— Логика мне не понятна.

Граф Мэнон широко улыбнулся.

— Ладно, поживем — увидим. У нас будет такая возможность. Я продумал все это. Посетил там знатные семьи, присмотрелся к их сыновьям. Я совсем не дурак и догадываюсь, что Джеральд крутится вокруг нас неспроста, хотя я еще не понял, хочет ли он сам вступить в брак или сосватать сына. Ты мне все время говорил, что нужен сильный мужчина. Вот почему я остановил свой выбор на этом полупринце. Вот почему я пригласил его сюда. Пусть они встретятся. Если окажется, что они не понравятся друг другу, ну что ж, тогда и не будем больше об этом думать.

— Что ребенок может думать о мужчине! — пробурчал Рагвальд.

— Конар из Дублина еще совсем молод, ему не больше двадцати одного года. Однако он поучаствовал во многих походах со своим отцом и братьями. Он славится своим владением мечом.

— О, ну тогда Мелисанда будет побеждена!

— На самом деле он уже был здесь однажды, довольно давно. Его дядя часто плавает в наших краях, с торговыми рейдами, а не с целью грабежа. Мы заключили с ним мир, и Конар счел своей честью взять на себя обязательство прийти на помощь нам, если в этом будет нужда.

Рагвальд опять презрительно фыркнул.

— Честь викинга!

— Это не совсем обычный викинг, как я тебе уже говорил. Его брат в результате удачной женитьбы теперь находится в родственных отношениях с Альфредом Вессекским. Я видел, что многие молодые девушки из знатных семей были бы не прочь породниться с викингом, если речь идет о Конаре. Ты просто не видел еще никого на него похожего, мой друг.

Рагвальд вдруг вздрогнул, странный холодок пробежал у него по спине.

— Когда прибывает этот ваш викинг? — спросил он со вздохом.

— Скоро. Но, безусловно, пройдет еще немало лет, прежде чем я позволю Мелисанде выйти замуж за кого бы то ни было!

Рагвальда опять охватила непонятная дрожь, как будто его схватили чьи-то ледяные руки. Он постарался скинуть с себя это неприятное ощущение.