Мол, как служба, нравится или нет, как отношения с руководством, есть ли претензии, не нужна ли помощь…

– Рад, что все хорошо. – Комиссар протянул мне на прощание руку. – А вам сейчас нужно съездить в управление кадров Главного политуправления. Там вас ждут.

– А зачем? – недоуменно спросил я, хотя знал, что такие вопросы в армии не приняты.

– Там объяснят, – ответил Антонов. – Поезжайте!

Меня принял один из инструкторов.

– Капитан Колосов… – посмотрел он в свои бумаги. – Еще до призыва вступили в партию, были на комсомольской работе, избирались на выборные партийные должности…

– Так точно, – подтвердил я, несколько недоумевая.

– Хорошо. Не сомневаюсь, что с таким опытом вы успешно справитесь с обязанностями комиссара танковой бригады. Готовьтесь принимать новую должность!

Подобная категоричность меня удивила. Никто не спрашивает моего согласия, никто о том даже и не намекал ранее.

– Извините, но у меня на это нет никакого желания…

– Оно и не требуется! – отрезал мой собеседник. – А если вы так категорически не согласны, то лучше прямо сейчас положите на стол партийный билет!

Слова эти обескуражили меня и возмутили. Я – сын рабочего-коммуниста, расстрелянного белыми, сам рабочий, комсомольский работник, студент по комсомольской путевке, коммунист, военный по партийному набору, командир передового подразделения, выпускник-отличник академии – и вдруг со мной говорят словно бы со случайным человеком в рядах партии большевиков. Я ответил грубо, но по-иному сказать не мог:

– Не вы мне партбилет давали, не вам я его и отдам!

А кадровик вдруг обрадовался:

– Вот такие комиссары нам и нужны! Теперь уже в отношении вас не может быть никаких сомнений!

В ходе последующего разговора, проходившего в спокойной обстановке, мне было сказано, что я планируюсь на должность комиссара бригады, которой командовал Д.Д. Лелюшенко. Что ж, это несколько меняло дело: опять служить с Дмитрием Даниловичем было моей давней мечтой.

Все еще обуреваемый противоречиями: и к ДД хотелось, хотелось в войска, но и вновь менять квалификацию не было особого желания, – вернулся я в академию, к Антонову. Доложил ему о разговоре в управлении кадров, ничего не утаил.

– Нет, к Лелюшенко вы не поедете, – вдруг огорошил меня наш комиссар. – Я сейчас разговаривал с кадрами по телефону: вы остаетесь в академии, только теперь на политработе.

Час от часу не легче!

Михаил Антонович умел убеждать строптивых. Неторопливо, спокойно объяснил он мне, что принято решение о моем назначении комиссаром командного факультета – того самого, что я окончил всего полгода назад.

Дело было в следующем. Комиссаром факультета был весьма опытный товарищ – М.А. Давидович, командир – намеренно не говорю «политработник» – с большим стажем практической работы, знаток техники. Но как комиссар он явно не тянул – люди к нему обращались неохотно. В свое время на партсобрании один из коммунистов охарактеризовал его грубо, но метко:

– Давидович – хороший мотоциклист, но хреновый комиссар!

Дело было в том, что раньше Давидович не имел никакого опыта политико-воспитательной работы, да и по личным своим качествам комиссарской должности не очень соответствовал. М.А. Антонов давно хотел его заменить – и остановил выбор на моей кандидатуре…

– Но ведь я никогда не был политработником! – вновь пытался сопротивляться я. – Не знаю, что, как, зачем…

– Не волнуйтесь. У нас много опытных политработников, они вам помогут. Мои двери для вас всегда открыты, – по-отечески успокаивал меня Антонов. – Нам нужен комиссар с высшим образованием, подготовленный в военном отношении. Такой, чтобы пользовался авторитетом среди слушателей и постоянного состава, чтобы мог руководить. У вас есть определенный опыт. Мне известна и ваша влюбленность в военную историю – вы сможете продолжать работу над диссертацией…

Комиссар рисовал заманчивые перспективы, а что можно было сказать в ответ мне, «несмышленышу»?

– Слушаюсь! – по-уставному отчеканил я, все же понимая, что закончилась моя штабная, а теперь и моя научная деятельность…

И оказался прав: куда там было заниматься наукой на напряженной комиссарской работе! А жаль…

И вот я – комиссар своего родного факультета. Людей, которые им руководили, знал я достаточно хорошо, однако знал с точки зрения подчиненного.

Начфаком в ту пору был генерал-майор Николай Денисович Веденеев – некогда кавалерист, участник Гражданской войны, исключительно смелый человек. На его мундире алел орден Красного Знамени. У нас ходила легенда, что орденов могло быть два, но Николай Денисович предпочел, чтобы во второй раз его наградили не орденом, а кожаной курткой. Это было вполне в духе времени. После Гражданской войны он стал танкистом, командовал мехполком кавалерийской дивизии, а потом перешел в академию. Генерал Веденеев в Великую Отечественную войну прошел командиром танкового корпуса, стал Героем Советского Союза.

Тоже замечательным боевым командиром показал себя впоследствии и тогдашний заместитель начальника факультета полковник С.А. Калихович, имя которого золотыми буквами вписано в летопись обороны Москвы осенью 1941 года, он командовал 19-й танковой бригадой. Замечательной храбрости человек. Кстати, после него бригаду принял Н.М. Филиппенко, мой товарищ по службе в учебно-танковом батальоне.

Руководили факультетом люди значительно старше меня по возрасту, званиям и опыту – жизненному, боевому. Мне, молодому капитану, «батальонному комиссару», предстояло на равных вращаться в их среде, коллективе. Я сомневался, воспримут ли они меня в роли комиссара? Но, несмотря на все опасения, Веденеев и Калихович отнеслись ко мне по-дружески.

Генерал сказал так:

– Ну вот, Николай, давай теперь помогай слушателям познавать те науки, которые ты сам только что освоил…

Помню, как я тогда мучительно покраснел, решив, что начальник факультета прозрачно намекает на мою молодость, на то, что я еще не успел отойти от представлений на уровне слушателя. Однако в словах его не было ни малейшей подначки. Николай Денисович действительно был искренне рад, что с моей подготовкой мне будет легче работать со слушателями, проще с ними общаться. Понял это я довольно скоро, увидев в Веденееве благожелательного наставника, внимательного старшего товарища.

Человек он был весьма своеобразный, заботившийся прежде всего об интересах факультета. Он и жил в помещении академии, на факультетском этаже. Наш коридор заканчивался дверью, которая вела в его небольшую квартирку. Мой кабинет был рядом, и, идя домой, Николай Денисович обязательно заворачивал ко мне, порой и надолго, чтобы обсудить наши проблемы. Главной из них, несомненно, была учеба слушателей, их подготовка к продолжению службы. Но в ту пору возник перед нами ряд определенных трудностей: в академию стали поступать командиры, получившие боевой опыт, орденоносцы. Среди них были и Герои Советского Союза. Это наложило особый отпечаток на организацию всей нашей работы…

Впрочем, прежде чем решать проблемы глобальные, общефакультетского масштаба, мне нужно было еще разобраться со своими больными вопросами. Во-первых, мой