чуда,

Хоть чуточку света в холодной воде.

Немного тепла, беззаботного лета,

И в море солёном прозрачной волны,

И ярко-малиновых буйных рассветов,

И зелени бешеной новой весны.

Вот кто бы слегка повернул в небосводе

Какой-нибудь ключик и сделалось так,

Чтоб осень на милость сменилась в природе,

И вновь Близнецов объявил зодиак.

Не видно ни лета, ни солнца, ни счастья,

Заполнен дождями промозглый эфир.

Но мало нам этой противной напасти,

Так задницей осень уселась на мир.

В ГЛАДИ НОЧНОЙ ВОЛНЫ…

В глади ночной волны

Нежится блеск звезды

И догорает вечер.

Прячут свои следы

На темноте воды

Сон тишины и вечность.

Свет фонарей упал

Скатертью на причал,

Будто пятном яичным.

Ветви пустых дерев

Словно бы нараспев

Шёпот доносят птичий.

Август. Скрывает грусть,

Лишь из дождливых уст

Будет дарить слезами.

В осени мираже

Он растворил уже

Наши тоску и память.

ОСЕНЬ ОДИНОЧЕСТВ

Ну, здравствуй, друг. Опять нахмурил тучи

Над крыльями послушных флюгеров,

Распарывая шпилями колючий

Узор дождей и северных ветров.

Твой лик ещё державно-грациозен,

Но глубже взрыт каналами морщин,

А Невского потрёпанную проседь

Стыдливо прячешь в отблесках витрин.

И я теперь не барышня в кисейном,

Храбрюсь слегка, но тоже не брюнет,

Мы с Бродским разминулись на Литейном

Всего-то, почитай, на двадцать лет.

А ты сиял! И ел на золочёном,

Каприз Петра, поклонник киверов.

Забыт теперь. Пусть был непревзойдённым

Властителем полутора веков.

И я терял. Как свечи поздней ночью

Надежды гасли искрами огня.

Отрада глаз и ангел непорочный

Для мук тоски оставили меня.

Скрывая в тень задумчивые лица,

Безмолвствуем, ведь что ни говори,

Нет хуже: быть покинутой столицей,

И горьким одиночеством в любви.

От прошлого не многое осталось,

И судьбы наши тлеют в унисон,

Но кто сказал, что осень — это старость,

Всего лишь сон. Всего лишь грустный сон.

НОСТАЛЬГИЯ

Исчезла, будто навсегда,

Дождей холодная вода

И желтизна сырой листвы,

И терпкий запах темноты,

В котором царствовала осень,

И стал чертовски несерьёзен

Бесцветьем крашеный пейзаж,

Что так томил характер наш

Тоской и грустью безнадёжной,

А ныне скрыт и заморожен

В просторах вечной белизны.

По нём порой скучаем мы.

Когда, скажите мне на милость,

Вернёт пленительную сырость

Дождливых слёз на небосводы

Каприз изменчивой природы?

ЭХО

Ветви тяжкие клоня

От печали и тревоги,

Листопадом тополя

Плачут молча у дороги.

Тих, прозрачен, недвижим,

И надежды не питая,

Мир становится чужим,

Понемногу увядая.

Замолкает гомон птиц,

Свет осенний пахнет пылью,

В искрах гаснущих зарниц

Ночь раскидывает крылья.

И во сне и наяву,

Словно тень былых пророчеств,

Тучи медленно плывут

Стаей гордых одиночеств.

Улетают от земли,

Завершая жизни веху,

В небе тёмном журавли

И звучат прощальным эхом…

В МОЁМ НОЯБРЕ

Если б я был ноябрём,

я бы вас

не мочил дождями, и

каждый час

не пугал прищуром хмурым

своим,

а приветливо ласкал

и любил

красотою обнажённых

дерев,

и ветвями шелестел

нараспев

в голубом, как небо,

солнечном дне…

Вот как было бы

в моём ноябре.

И ещё! Студёным буйным

ветрам

я бы вежливо сказал:

— А-та-та!

ГЕРОЙ

Настал черёд осеннего покоя,

И слушает безмолвие земли,

Как журавли прерывистой строкою

В далёкий край разлуку понесли.

Берёз ватага в трепетном наряде

Поспешно гасит золото огней.

Их жёлтые застенчивые пряди

Укладывает ветер меж ветвей.

Пора печали — поздний вечер года —

Сожгла над миром пламенный закат,

Темнеет лик суровый небосвода,

И сумерки глотают листопад.

Но тут! В луче прощального сиянья

Блеснула нить, и крохотный паук

В травинку безнадёжным заклинаньем

Вцепился силой всех костлявых рук.

Он, дурачок, как мячик на резинке,

Лишь клоуну печальному под стать,

На тоненькой прозрачной паутинке

Осенний день стремится удержать.

Хмелеет лес от пряного покоя,

Скрывая думы сонные в ночи,

И дела нет до скромного героя,

Что целый мир пытается спасти.

МИГ

Восток улыбкой пламенной Авроры

Смущён в сияньи розовых небес,

И чуткая надменность Терпсихоры

Танцует с ветром бойкий дубль-диез.

Вздыхает утро медленным туманом,

Густым и вязким, словно мармелад,

В осеннее беззвучие нирваны

Лениво отпуская листопад.

О, боги, вы ничуть не изменили

Своей привычке делать чудеса,

И хочется, чтоб ласково продлили

И этот миг хотя б на полчаса.

ОТКРОВЕНИЕ

Белое задумчивое небо

Краткостью неискреннего дня

Снова заливает в наши вены

Сон и неизбежность ноября.

Кружат мысли в памяти листвою,

Словно запоздалая хандра,

Падая багряной тишиною

В пазухи пустынного двора.

Только гроздь отчаянной рябины

Веру в настоящее хранит

И, взывая к жалости, невинно

Алым откровением горит.