Полковник Доналдсон поджал губы и смерил сестру Лангтри внимательным взглядом. Итак, она опять выбрала позицию одной из конфликтующих сторон, что весьма досадно.

– Утром проводите сержанта Уилсона ко мне в кабинет. Тогда и просмотрю его медицинскую карту. – Он поднял глаза на тусклую лампу без абажура, болтавшуюся над столом. – Не представляю, как вы умудряетесь читать при таком свете. Я бы точно не смог.

Внезапно кресло показалось ему слишком жестким и неудобным, полковник поерзал, кашлянул и, сердито насупившись, вдруг буркнул:

– Терпеть не могу истории с сексуальной подоплекой!

Онор рассеянно крутила в пальцах карандаш, но после этой фразы ладонь судорожно сжалась в кулак.

– У меня сердце кровью обливается от сочувствия к вам, сэр, – усмехнулась сестра, даже не пытаясь скрыть сарказм. – Вообще-то сержанту Уилсону нечего делать в отделении «Икс», да и вообще в госпитале. – Голос ее дрогнул, и она нервно коснулась аккуратных каштановых завитков. – По-моему, это отвратительно, если драка и крайне сомнительные обвинения сломают жизнь молодому человеку, который до сих пор глубоко переживает смерть друга. Представляю, каково ему сейчас: наверняка чувствует себя так, будто бредет на ощупь в жутком густом тумане и уже не надеется выбраться на свет. Я, в отличие от вас, говорила с ним. Он совершенно здоров и в психическом отношении, и в сексуальном, и в любом другом, если вас это заботит. Скорее следует отправить под трибунал военврача, приславшего его сюда! Сержанта Уилсона лишили возможности вернуть себе доброе имя: попросту убрали с глаз долой, засунули в барак «Икс». Это позор для армии!

Полковник смешался, как бывало всегда, и почувствовал себя беспомощным перед этой несокрушимой наглостью: обычно в госпитале мужчины его ранга не сталкивались с подобным обращением. Черт побери, эта нахалка вела себя так, будто он был ей ровня как по образованию, так и по интеллекту! Наверное, всему виной офицерские звания этих армейских медсестер да еще чрезмерная независимость, которой они упиваются в таких местах, как база номер пятнадцать. От их дурацких сестринских платков мало проку, будь они неладны. Их следовало бы носить только монашкам, поскольку лишь они заслуживают обращения «сестра».

– Полно вам, сестра! – Полковник подавил закипавшую злость, призвав себя к благоразумию. – Я согласен, что обстоятельства этого дела несколько необычны, но война закончилась. Молодой человек здесь надолго не задержится: максимум на несколько недель, – а ведь мог бы оказаться в местечке куда хуже барака «Икс», сами знаете.

Карандаш взлетел в воздух, ударился об угол стола, отскочил и с глухим стуком упал возле полковника, которому оставалось только гадать, целилась ли сестра в него. Строго говоря, ему следовало бы доложить о ее поведении матроне: медсестры служили под ее началом, и как старший офицер она единственная могла приструнить Лангтри, – но проблема заключалась в том, что после инцидента с платьем старшая медсестра побаивалась заходить в барак «Икс». Вздумай он пожаловаться, поднялась бы такая буча!

– Барак «Икс» – это преддверие ада! – в бешенстве воскликнула сестра.

Никогда еще полковник не видел ее в таком гневе, и в нем проснулось любопытство. Несомненно, она приняла близко к сердцу плачевное положение сержанта Уилсона. Интересно, чем он так зацепил ее? Любопытно будет взглянуть на него завтра утром.

А сестра Лангтри с каждым словом распалялась все больше:

– В этот кошмар отсылают пациентов, которых некуда больше приткнуть. Никто не представляет, что с ними делать. В итоге на них просто ставят крест и забывают об их существовании! Вы невролог. А я обычная медицинская сестра. И у нас обоих нет ни опыта, ни должной квалификации. Вот вы знаете, что делать с этими людьми? Я – нет! Я блуждаю в потемках! Делаю все возможное, но, к несчастью, сознаю, что этого далеко не достаточно. Каждое утро, приходя на дежурство, я молюсь, чтобы прожить еще один день и не навредить кому-то из этих ранимых, со сложным характером людей. Мои пациенты заслуживают большего, чем мы с вами способны им дать, сэр.

– Довольно, сестра! – проревел полковник, и лицо его покрылось лиловыми пятнами, но Лангтри даже бровью не повела.

– О нет, я еще не закончила! Может, оставим в стороне сержанта Уилсона? Давайте лучше поговорим об оставшихся пяти обитателях барака «Икс». Мэтью Сойера перевели сюда из нейрохирургического отделения, когда не смогли найти у него органических нарушений, способных вызвать слепоту. Диагноз – истерия. Вы сами подписали медицинское заключение. Наггет Джоунс поступил из отделения грудной и брюшной хирургии после того, как его дважды подвергли лапаротомии[5] и не выявили никакой патологии, хотя он приводил в бешенство всю палату бесконечными жалобами. Диагноз – ипохондрия. Нил, то есть капитан Паркинсон, пережил нервный срыв, который многие назвали бы просто горем, но его командир думает, будто ему лучше здесь, вот он и сидит в бараке месяц за месяцем. Диагноз – инволюционная меланхолия. Бенедикт Мейнард впал в помешательство, после того как его рота открыла огонь по деревне, в которой, как оказалось, японцев не было вовсе, а остались лишь местные жители – множество женщин, детей и стариков. Поскольку он получил легкое касательное ранение в голову, его как контуженого направили в отделение неврологии, а когда проявилось психическое расстройство, перевели сюда. Диагноз – шизофрения. Собственно говоря, я согласна с этим диагнозом, но Бен нуждается в помощи специалистов и его следовало отправить в Австралию, где ему обеспечили бы должный уход. А что делает в отделении «Икс» Люс Даггет? В его карте вообще нет никакого диагноза! Но мы оба знаем, почему он здесь. Люс шантажировал своего командира, отчего все годы войны жил припеваючи и творил что вздумается. Предъявить обвинение ему не могли, а что делать с ним – не знали, потому и отправили в психиатрическое отделение переждать, пока не стихнет стрельба.

Полковник с трудом поднялся на ноги. Багровый от ярости, он едва сдерживался.

– Это неслыханная дерзость, сестра!

– Так вам показались дерзкими мои слова? Прошу прощения, сэр, – произнесла Онор прежним невозмутимо-спокойным тоном, в обычной своей манере.

Полковник Доналдсон взялся за дверную ручку, но вдруг обернулся к сестре Лангтри.

– Завтра в десять утра я жду вас и сержанта Уилсона у себя в кабинете. – Глаза его гневно блестели, пока он подыскивал обидные слова, чтобы посильнее уязвить ее, пробить эту несокрушимую стену. – Я нахожу странным, что сержант Уилсон – без сомнения, образцовый солдат, удостоенный множества наград, – за шесть лет на передовой дослужился всего лишь до сержанта.

Сестра Лангтри сладко улыбнулась.

– Но не можем же мы все быть великими белыми вождями, сэр! Кто-то должен делать и черную работу.

Какое-то время после ухода полковника сестра Лангтри сидела неподвижно, гневная вспышка обессилила ее. Накатывала легкая тошнота, в голове мутилось, а на верхней губе выступили капельки холодного пота. Глупо было набрасываться на полковника и срывать на нем злость. Делу это не помогло, она лишь распахнула настежь душу перед тем, от кого всегда скрывала свои мысли. И куда подевалось ее хваленое самообладание, что неизменно помогало ей выходить победительницей из схваток с полковником Чинстрепом? Говорить с этим человеком о бараке «Икс» и его жертвах – пустая трата времени. Никогда прежде стычка с Доналдсоном не приводила ее в такую ярость. Конечно, все дело в той душераздирающей истории. Приди полковник чуть позже, она успела бы укротить свои чувства и не сорвалась бы, но он явился едва ли не в тот самый миг, когда она дочитала до конца медицинскую карту Майкла.