Что-то здесь не складывается… Или у курьера есть помощник на «Мадемуазели»? Этот помощник через бинокль проследил с борта корабля за своим сообщником и сообщил ему, что хвоста за ним нет?

Могло быть так?

Могло, но вряд ли. Обзор на набережную давала только корма, то есть, пардон, задница нашей «Девушки». Если бы корабль стоял боком к набережной, то я вполне могла бы предположить, что в одной из кают за шторкой спрятался наблюдатель. Но стоять на корме? При полной видимости…

Нет. Либо курьер действовал один и без прикрытия, либо… это прикрытие стояло в кустах парка. (Стройка исключается, так как она закрыта от «Миража» высокими парковыми деревьями, сам «Мираж» как возможное место наблюдения исключен уже мной – я долго смотрела на фасад здания и ни одного человека, прильнувшего к окнам, там не увидела.)

Итак, курьеров было двое и они действовали с подстраховкой? Или курьер был все-таки один, но ловкий, как сто чертей? Он подгадал время передачи к прибытию автобуса – это сделать довольно просто, узнав время прилета рейса в Шереметьево, – и затерялся в толпе?

Может быть, может быть. Но смутно как-то. Зыбко.

Господи, да почему зыбко-то?! Если вспомнить всю ситуацию в целом, то все как раз не зыбко и смутно, а очень даже логично и просто! По словам Сергея, передачу контейнера они практически не заметили. Видели только кепку, мелькнувшую в толпе. А из этого следует, что курьер прекрасно подготовил место передачи и пути отхода. (Интересно знать, почему же он тогда запертых дверей испугался?!) А запутать возможных преследователей в лабиринте бутиков, ларьков и стендов – это вообще раз плюнуть! (Бывала я в этом «Мираже». Как-то раз приметила одно платьице в витрине, хотела позже к нему вернуться, так потом минут двадцать плутала как в катакомбах, разыскивая магазин.) Курьер знал, что, даже если «алхимик» притащит за собой хвост, филеры войдут через заднее крыльцо кинотеатра, а он выйдет через парадные стеклянные двери. Могла при таком раскладе слежка обогнуть торговый комплекс и встретить его со стороны набережной?

Могла. И «юноша» на роликах опоздал буквально на пару минут, за которые «клетчатый» успел добежать до воды. Этот спуск практически закрывает кафе, и если бы не моя природная наблюдательность, погоня, что вероятнее всего, сосредоточилась бы в районе грузового порта. Только я видела, как «клетчатый» спустился к воде и только от моего крайнего(!) столика можно было увидеть, куда унеслась разноцветная кепка. Она унеслась к речному вокзалу, а там – тупик. Там стройка. И «Мадемуазель». Так что это направление побега вряд ли кто-то рассматривал бы как наиболее вероятное.

А рыбаков на гранитной кромке не было. Двенадцать часов дня. Какой клев в это время?

Эх, капитан Сидоров, капитан Сидоров, крепкая у тебя голова. И не дай бог, если погубила ее наблюдательность единственной свидетельницы…

И дернул же меня черт за язык! Не влезь я со своими советами, побегали бы мужики пару часов по причалам и докам, получили бы нагоняй от начальства и разошлись по домам в добром здравии. Ни одна самая важная операция человеческой жизни не стоит.

Хотя… смотря что в той коробке упрятано. Не исключено, что на этом контейнере не одна жизнь завязана, а многие.

От досады и расстройства я треснула себя по колену и до боли закусила губу. Многомудрый подполковник Огурцов не зря очеловечил для меня служаку капитана, назвав того Алешей. Пропажу Алеши Сидорова я теперь воспринимала едва ли не как собственную вину.

Моя не менее, чем подполковник, многомудрая матушка не раз и не два втолковывала своей чересчур усердной дочери: будь сдержанной, Софья, не лезь к людям с советами, они в них не нуждаются. Не приставай. Не посверкивай интеллектом. Будь скромнее, и люди сами к тебе потянутся. Не исключено, что именно за советами.

Вздохнув глубоко и с надрывом, я закрыла окно, задвинула плотные шторы и, как была в коконе из простыни, улеглась спать. Утро вечера мудренее, и выстраивать из звеньев логическую цепочку лучше на свежую голову.

Ночью мне снилось, что я стреноженная лошадь. Связанные веревкой ноги запутались в высокой траве, я пыталась их вскинуть, трясла гнедой гривой и смотрела вслед убегающему за горизонт табуну: там вместе с лошадьми уходил в закат Алеша Сидоров. То ли конь, то ли человек…

Я попыталась заржать и проснулась.

Плотный кокон из длинной простыни облепил влажное от конских усилий тело, я лежала на спине, спеленатая не хуже младенца. В душе клокотало желание призывно заржать…

– Назар! – провыла я тихонько, и буквально тут же на пороге, разделяющем две комнаты, появился Туполев.

– Ты громко стонала, – сказал он сочувственно. – Кошмар приснился?

– Нет, только лошади. Размотай меня, пожалуйста, а?

Мой нежный друг ласково улыбнулся и, склонившись над постелью, дернул за край простыни:

– Надо же, как тебя угораздило…

– Ну. Уголок так качественно под мышку запихнула, что чуть от асфиксии не скончалась.

Туполев дернул за означенный, теперь уползший за спину уголок, и я вывалилась из пут.

– Спасибо. Завтракать пойдешь?

– Нет. До обеда должен поработать. – От нефтяного директора Назар унес две дискеты с какой-то деловой информацией и еще вчера предупредил, что должен их просмотреть. Вдумчиво. На заводе директор «большая умница», с ним «кашу сваришь», то есть ознакомиться с предложениями стоит. – Кофе мне уже принесли.

Эх, тяжела ты, доля олигарха! Вместо того чтобы размотать призывно блеющую Софью и улечься рядышком, приходится бить копытом на деловом ристалище.

Я почистила зубы, нанесла на лицо ненавязчивую утреннюю раскраску и пошла пить кофе. Не в «кабинет» олигарха, а скромно, на палубу.

Острый нос «Мадемуазели» резво пилил волны, в шезлонгах под тентом никто не отдыхал, не принимал воздушно-освежающих ванн, – устроители круиза, как обычно, увлекли народ делами. Рядом со мной на столике исходила паром шапка пены над кофе, я слепо смотрела вперед и, стараясь не загибать пальцы, пересчитывала подозреваемых в шпионаже.

Их набиралось двадцать пять человек. Всего на пароходе было тридцать четыре VIP-персоны, не считая команды, но девять человек сели позже по пути следования. А меня, по известным причинам, интересовали только люди, взошедшие на борт пять дней назад. С причала напротив неблагоустроенного здания речного вокзала.

Всего по трапу в тот день поднялись: три украинских хлопца, два неулыбчивых прибалта, четыре дамы (три из них с обликом серьезного бизнеса никак не монтировались, но, может быть, во мне говорила предубежденность), супружеская чета бизнесменов из Питера, лорд Каментон с секретарем и переводчицей и большая группа китайских товарищей. Товарищей насчитывалось одиннадцать душ, именно они прибыли всем табором из Шереметьева на автобусе и, как я догадывалась, шумели. Организованно.

И если исключить китайцев полным списком из числа подозреваемых, количество становилось совсем не страшным: четырнадцать персон, из них шестеро – дамы. Так что, когда я отняла еще и дам, в подозреваемых осталось всего лишь восемь человек.