– Уверена, что получится?

– Уверена. Запугать меня не удастся. Да и нечем.

– А деньги?

– Деньги уже переведены на счет благотворительной организации. Копии документов по переводу лежат у моего адвоката вместе с письмом для Назара. С точной датой и описанием событий. Если на меня начнут давить, я его предъявлю. Назар поверит мне, а не им.

– Ох, Соня, Соня, – вздохнул Огурцов. – Неужели ты думаешь, что отделаться будет так просто…

– Михаил Николаевич, – в том же тоне ответила я, – неужели вы думаете, что я поддамся на какие-то угрозы? Меня не в чем обвинить. Я виновата только в глупости, а за это не наказывают жестоко.

– Ну что ж, – вздохнул разведчик. – Пожелаю успехов. Но попрошу об одном: если когда-нибудь на тебя все же начнут давить, немедленно сообщи об этом мне. Договорились?

– Хорошо. Сообщу. Но на этом – все.

Произнеся все это, я встала и убрала со стола мою пустую чашку. Помыла ее, поставила в сушку и, обернувшись к хмурому подполковнику, спросила:

– А можно еще один вопрос? Последний, как коллега коллеге.

– Валяй, – улыбнулся Николаич.

– Я вот все думаю и думаю… Почему Тарас Ваценко запутался в дверях «Миража»? Он же насквозь совковый парень! Его дверями не обескуражишь!

– Ах, это, – улыбнулся подполковник. – Это ерунда. Минут за сорок до его выхода в мебельный магазин диваны привезли. Мы позже это выяснили. Ваценко, видимо, пути отхода проверил – задние двери нараспашку стояли, – а когда пошел на пристань, грузчики их уже заперли.

– И это все?

– Угу.

Ну надо же, какая глупость! Такое только со мной, неукротимой фантазеркой, могло произойти! На пустом месте, на машине новой мебели целую шпионскую историю сочинила!

Не-е-ет, с такими фантазиями в контрразведке делать нечего.

Я тепло попрощалась с подполковником и вышла на улицу. В последний день бабьего лета.

P. S. Через два дня под насквозь промокшим тентом прогулочного катера Туполев сделал мне предложение.

Ослепленная сиянием бриллиантового кольца, я ответила: «Да».

Влюбленных женщин нельзя брать в разведку. Мы неправильно расставляем приоритеты и всегда умудряемся уговорить себя быть любимыми. В любой ситуации, под любым дождем и даже под артобстрелом.