не ломался. Он чувствовал, что обязан вытащить этого паренька. Да, он, конечно, сам решил, что пойдёт с ним, но что он понимает? Он молодой и глупый. Нужно было настоять на своём и отправить его домой к семье сразу. Теперь же… Ведь не прогнал. Ведь принял его с собой, взял на себя ответственность. Значит, должен… Даже если придётся просто повернуть назад и уйти. Картина вымершего сада рвала душу. Хотелось плакать.

— Ладно, ещё пару дней, — прошептал Садовник. — Пару дней. Всего лишь. Пока есть семена.

В кармане лежала последняя упаковка быстрорастущих семян бананов, которые теперь росли до жути медленно и через раз. В нормальной почве одно семечко давало целое дерево. В здешней даже упаковка не гарантировала ничего. И Садовник об этом знал…

Сквозь сон до сознания долетели звуки голосов и какое-то тарахтение. Они надвигались, как волна цунами на берег. Садовник распахнул глаза и напрягся. Что? Чуть приподняв палатку, он осмотрел местность. Из-за того, что мимо холмика постоянно сновали грузовики, всё вокруг было завалено мусором. И сейчас этот мусор собирали экскаваторами вместе с землёй и сгружали в кузова стоявших рядом грузовиков! Сон схлынул. Сознание затопило волной ужаса. Садовник уже ощутил, как его сдавливает прессовочная машина. Он дёрнулся, чтобы бежать, но тут же привалился обратно к земле. Нельзя! Увидят, поймают и точно убьют. К тому же, неизвестно, проснулся Рабочий или нет. Садовник осторожно вытащил руку из-под палатки и ткнул ею Рабочего. Тот в ответ ткнул его.

— Что будем делать? — прошептал он.

Хороший вопрос, ответа на который у Садовника не было. Паника мешала думать. Воздуха не хватало. Всё его тело содрогалось мелкими судорогами, боясь даже испугаться по нормальному. Бежать? Куда? Заметят, убьют. Оставаться на месте… Едкая смесь ужаса разъедала мышцы в кисель.

Однако, долго думать и принимать решение не пришлось. В одно мгновение к ним подкатил экскаватор, ковш вгрызся в землю и, подхватив обоих вместе с мусором, вывалил в кузов грузовика. Гремя и тарахтя, тот сорвался с места и умчался в направлении дамбы. Садовник даже понять ничего не успел. Бултыхаясь и барахтаясь в мусоре, он никак не мог найти опору и встать на ноги. Радовало одно — не нужно привыкать к вони, но вот рот следовало держать закрытым, а не орать, как свинья, которую режут. Что-то склизкое попало в рот и никак не хотело отплёвываться. По телу пробежал спазм отвращения, в животе всё перевернулось вверх дном, желудочный сок подкатил к горлу и вырвался изо рта. Слегка полегчало.

— Сахаййа! — проорал Садовник. — Сахаййа! Сахаййа!

Горький привкус во рту. Груды мусора, облепленные по рукам и ногам. Грохот грузовика. Конец… Перед глазами поплыли изображения цветов. Садовник улыбнулся, расслабил тело и, погрузившись на дно мусорной кучи, прошептал:

— Сахаййа…

То, что произошло дальше, он узнал со слов Шмеля и Русалки. Освободившись от хвори, Шмель довольно быстро вернулся домой и узнал, что половина его стаи мертва. Оставшаяся половина на грани. Если бы не предложение Садовника о переезде в его сад, то Шмель, наверняка бы, там и умер вместе с остальными. Но, поскольку, он знал, куда можно направиться дальше, он взял себя в руки и с головой погрузился в организацию переселения. Правда, надолго обосноваться в саду не удалось. Хворь всё-таки и там была уже достаточно близко. Когда Шмель с семейством прибыли на место, то никого там не застали. Единственное, что говорило о пребывании там когда-то людей, это записка от соседки Садовника, в которой она извинялась, что вынуждена оставить сад и уехать.

— И, знаешь, её легко можно было понять, — сказал Шмель. — Когда мы прибыли, всё ещё выглядело довольно пристойно, но атмосфера… чувствовалось — что-то не так. Жуткое напряжение. И жуткое чувство. Глазами видишь, что всё хорошо, но всеми струнами души понимаешь, что есть какая-то угроза. И, сколько себя ни убеждай, что всё хорошо, никогда не поверишь, что всё нормально. Поэтому я отправил своих выше по течению, а сам решил дождаться тебя. Но, вместо тебя…

— Появилась я, — улыбнулась Русалка.

После того, как её освободили Садовник и Рабочий, она очень долго добиралась домой из-за хвори. Та постоянно норовила поймать её снова. Поэтому отдыхать и спать времени и возможности не было. Добравшись до своих, она с радостью обнаружила, что большая половина её народа выжила. Но так же, как и шмелиная семья, находилась на грани вымирания. Некоторые находились в путах хвори и никто не знал, как их освободить. Любые попытки приводили лишь к тому, что путы стягивались ещё туже, а спасатели нередко и сами попадали в них. Поэтому от жертв держались на почтительном расстоянии и ждали.

— Пришлось принимать сложное решение, — с улыбкой, сквозь которую струилась бесконечная боль, сказала Русалка.

Снабдив семенами уцелевшую часть народа, она назначила старших и направила их вниз по течению, искать лучшее место для жизни.

— Сама же осталась, чтобы сделать то, что должна была, — сказала она со слезами на глазах.

— Но, к счастью, не смогла, — встрял Шмель.

— Да. Оставив тех, кто попался в лапы хвори, я направилась за Шмелём, — сказала Русалка.

Когда она его, наконец-то, нашла и рассказала, кто она и зачем явилась, они тут же двинулись обратно. По дороге с помощью мёда освободили умирающих заложников и все вместе отправились на поиски Садовника и Рабочего.

Долго, бесконечно долго петляли они по реке, не понимая, как Садовник и Рабочий пешком могли зайти так далеко, что их невозможно найти. Никаких притоков в реку не наблюдалось, поэтому, оставалось только двигаться вдоль самой реки. Периодически они всё же возвращались на один или два изгиба назад, чтобы удостовериться, что ничего не упустили. Ни притоков, ни заводей, ни болот, ни затонов.

— Ни трупов, — мрачно добавил Шмель.

Ничего не было. Только река.

И в тот момент, когда они отчаялись и решили, что хворь, должно быть, справилась и с ними, а тела уничтожила, Русалка услышала зов. Тихий, еле слышный, отчаянный зов — Сахаййа.

— И мы отправились дальше, — сказала она.

— Я бы даже сказал, рванули, — добавил Шмель.

За холмом они увидели дамбу. Русалка и спасённые члены её народа стали читать заклинания из Древней русалочьей магии. Это несколько затормозило рабочих и весь процесс возведения дамбы. Шмель, тем временем, отправился наверх, под самые облака. Хворь, конечно, пыталась его сбить дождём и молниями, но не смогла. Слишком уж маленькой целью он оказался для таких громадных орудий. Правда, и одного горшочка мёда не хватило, чтобы справиться со