Феодальная распря Перси-Невиллов не была чем-то уникальным для Англии того времени. На западе страны существовала столь же непримиримая вражда между Кортенеями графами Девонскими и баронской семьей Бонвиллов. Поначалу Томас Кортеней 13-й граф Девонский поддерживал герцога Йоркского, а его враг лорд Бонвилл верно служил королю Генри VI. Когда Девон переметнулся на сторону Ланкастеров, Бонвиллы волей-неволей стали сражаться за Йорков. Семьи виконтов Лайлов и лордов Баркли вели долгую феодальную вражду из-за замка Баркли с конца 1410-х годов, при этом Лайлы поддерживали ланкастриан. Их война закончилась в 1470 году после гибели в сражении между частными армиями Томаса Толбота 2-го виконта Лайла, со смертью которого род пресекся.

Все эти феодалы просто решали свои личные проблемы, пользуясь Войнами Роз.

После того как Генри VI достиг совершеннолетия и взял власть в свои руки, проблемы правительства обострились. Серьезные дипломатические просчеты привели к возобновлению военных действий во Франции, хотя Англия была совершенно не готова к вступлению в крупномасштабный конфликт. Результат не заставил себя долго ждать: в течение нескольких месяцев все завоевания Генри V в Северной Франции были потеряны. Внутренний долг короны вырос колоссально, хотя это произошло не столько из-за военных затрат, сколько из-за чрезмерной расточительности юного короля. В 1433 году долги казны составляли 164 000 фунтов, а к 1450 году они достигли уже 372 000 фунтов. При этом средний годовой доход короны не превышал 30 000-40 000 фунтов! В обществе росло возмущение жадностью, коррупцией и несправедливыми действиями главных министров, а также процветающим бандитизмом и пренебрежением законами со стороны тех, кто мог рассчитывать на поддержку при дворе.

Большинство англичан считали главным злом для страны то, что влиятельные люди злоупотребляли своей властью и могли бросить вызов закону, помешать осуществлению правосудия и силой добиться своих целей. Документы изобилуют рассказами об убийствах, избиениях, разрушениях замков, грабежах, которые чинили вооруженные свиты лордов. По большей части эти акции проводились при попустительстве могущественных придворных покровителей, которые оберегали нарушителей спокойствия от возмездия, запугивали недовольных и вынуждали пострадавших хранить молчание.

Появилась целая прослойка профессиональных преступников, не боящихся карающей длани закона. В их числе, кстати, был и сэр Томас Мэлори — талантливый писатель, автор известной книги «Смерть Артура». Он минимум трижды избирался членом Парламента, что не мешало ему быть обыкновенным бандитом. В конце 1449 — начале 1450 года с отрядом в двадцать шесть человек Мэлори пытался заманить в засаду и убить герцога Бакингемского, в мае и августе 1450 года обвинялся в насилии и вымогательствах, но умудрился избегнуть заслуженного наказания. В 1451 году сэр Томас совершил много новых «подвигов» — украл несколько сотен голов скота, терроризировал монахов из Монкс-Кирби, убил оленя в парке Кэладон, принадлежавшем герцогу Бакингемскому. Он ворвался в аббатство Комб, где забрал деньги и украшения, а на следующий день имел наглость вновь вернуться туда с отрядом в сто человек, оскорблял монахов и обобрал их до нитки. За свои преступления Мэлори в конце концов оказался в тюрьме (где и создал «Смерть Артура»).

Высокий уровень насилия, которым характеризовалось общество позднего Средневековья, а также сбои в судопроизводстве не возникли вдруг и ниоткуда накануне Войн Роз. Они были порождены самой социальной структурой Англии XV века, безграничной властью местных лордов. Процветанию этих пороков помогали слабость судебной системы, продажность королевских чиновников на местах и чрезвычайно запутанное общее право, которое предоставляло множество способов извратить или затянуть отправление правосудия. Все эти злоупотребления неоднократно осуждались Палатой общин за несколько десятилетий до наступления 50-х годов. Кстати, большая часть примеров подобного беззакония приходится на 40-е годы XV века, когда Восточная Англия страдала под тяжким бременем правления герцога Саффолкского и его агентов.

И все же экономические трудности, династические интриги, идеологическое противостояние, потеря практически всех английских владений во Франции, частная аристократическая вражда сами по себе не могли вызвать Войн Роз. Не могли, если бы в тот момент на троне не оказался настолько неспособный монарх. «Только слабый правитель должен опасаться своих могущественных подданных, — заметил К. Б. МакФарлейн. — …Голова Генри VI была слишком мала для короны его отца». Конечно, король отличался благочестивостью, глубокой религиозностью и искренней преданностью идеалам мира. Может быть, в более спокойные времена ему удалось бы стать добрым, справедливым и любимым королем. Но даже это сомнительно, поскольку он не обладал ни военными, ни управленческими навыками. Фактически Генри VI превратился в политическое ничто еще до того, как в 1453 году его поразил приступ острого умственного расстройства, и он на какое-то время потерял способность понимать, что происходит вокруг.

Несмотря на то что к XV веку уже возникла сложная бюрократическая машина, все равно решающим фактором средневековой английской политики оставалась личность короля. Решение политических и экономических проблем требовало участия монарха. При этом в Англии, не располагавшей ни постоянной армией, ни полицией, король попадал в сильную зависимость от военных ресурсов, влияния на местах и лояльности дворянства, особенно великих лордов, в деле поддержания общественного порядка и повседневного управления графствами. Но в его руках находились вполне достаточные ресурсы, чтобы обеспечить их искреннее сотрудничество.

Король прямо распоряжался назначениями на высшие государственные посты — от таких должностей, как капитан Кале, верховный судья Северного или Южного Уэльса, хранитель Шотландской или Уэльской марки, и до констеблей королевских замков и управляющих королевскими поместьями. Он оказывал большое влияние на распределение высших церковных и судебных должностей. Кроме того, в руках короля сосредоточивалось большое число баронских и дворянских имений, попавших в опеку на время несовершеннолетия наследников или тюремного заключения их владельцев. В казну поступали доходы от браков наследников опекаемых владений. Эти опеки и браки были лакомым кусочком, за который боролись высшие дворяне королевства.

Ланкастеры обладали огромным собственным родовым состоянием, и Генри VI имел возможность раздавать должности, пенсии и ренты, никак не связанные с государственными средствами. Одним словом, у короля были все возможности заставить лордов подчиняться, играя на их желании поближе подобраться к источнику королевских милостей. Но по разным причинам династия Ланкастеров так и не смогла найти твердой опоры в стране. Пока сильные короли удерживали страну в узде, порядок сохранялся; как только центральная власть ослабла, так у соперничающей династии появилась возможность предъявить открыто свои претензии на престол, которые никуда не исчезали со времен переворота 1399 года, но жестко пресекались. Только при Генри VI у Йорков оказались развязаны руки.