старший лейтенант, — агента взяли, дед жив, никто не пострадал, а всё-таки неладно. Да, не похож Чепец на мой психологический портрет агента. Не вяжется пока с ним. Ему и интеллекта не хватает, и умения общаться с людьми, многое не сходится. Исполнитель?»

Берестов стал ходить взад-вперёд. Потом остановился и посмотрел в ту сторону, куда увели Чепца. Всматривался в темноту. «Чёрт, — выругался Алексей, неужели…». Догадка мелькнула в голове словно молния. Он бросился к сараю, где находился Чепец.

Завидев бегущего к ним человека, охрана сначала вскинула ружья и потребовала остановиться. Старший лейтенант кричал, чтобы быстрее открывали дверь. Его приказание было исполнено тут же, Тишков побеспокоился и уведомил партизан о полномочиях Алексея.

Берестов вбежал внутрь сарая, но было уже поздно. Старший лейтенант опоздал. Чепец лежал на полу, раскинув руки, из его рта текла пена.

«Опоздал, — с досадой подумал Алексей, — какой промах! И ведь ничего у него не было, тщательно же обыскал».

Он медленно вышел из сарая, присел. К нему подбежали Тишков и фельдшер.

— Там, — махнул рукой Алексей.

— Как же так? — задался вопросом командир.

Появился фельдшер: «Отравился, у него ампула была во рту».

Берестов встал и, обращаясь к фельдшеру, спросил: «Ампула была встроена в зуб?». «Нет» — последовал ответ.

— Как такое может быть? — Тишков посмотрел на Алексея.

— Я его хорошо осмотрел при задержании и сейчас одежда целая, насколько я заметил. Надо разобраться.

— Ты, Алексей Николаевич, не надо, не вини себя, — поддержал Тишков, — такое трудно было предвидеть, тем более он согласился сотрудничать с нами.

— Спасибо, Степан Иванович, но всё же мне следовало быть намного расторопнее. Теперь вот предстоит понять, сам ушёл или помог кто? Опять всё с начала.

И Берестов вернулся в сарай. Всё самым тщательным образом обследовал, все углы, укромные места, обошёл вокруг строения, всё трогал, ощупывал. А затем сосредоточился на охране, задавая многочисленные вопросы кто подходил, кто проходил, заметили ли чего и так далее.

Ничего существенного он не нашёл. Зацепиться было не за что. А следовало ответить на очень важный вопрос — откуда у Чепца ампула с ядом, именно ампула, не таблетка, например, с помощью которой он хотел отравить деда. Неужели не соврал и таблетки действительно закончились? Если бы хотел умереть, то, при их наличии у него лично, вполне мог положить в рот и попросить чай при разговоре с нами. Ушёл бы как Шумейко.

Об этом и многом другом думал Берестов. «Почему в сарае, — продолжал он размышлять, — а не у нас в землянке». И чем больше и дольше старший лейтенант по горячим следам анализировал ситуацию, прокручивая в голове то один вариант, то другой, тем явственнее понимал, ампула с ядом появилась со стороны. Выходило ясно и понятно, — у Никиты Чепца здесь есть сообщник. И этому человеку «Х» не нужно было, чтобы Чепец разговорился и единственный шанс того устранить, передать яд возле сарая или у фельдшера.

«Итак, — раскручивал свою мысль дальше Алексей, — человек «Х» возле сарая (у фельдшера) передаёт Чепцу ампулу с ядом, которую тот и принимает незамедлительно, посчитав для себя такой выход спасением. Но из этого следует, что он боялся не нас, а своих хозяев. Надо проверить фельдшера, раз, и два — основательнее потрясти охрану. Ну негде больше! Чепца отнёс на перевязку Николай с напарником, оттуда его доставили в нашу землянку, а затем препроводили в сарай. Человек «Х» наблюдал за перемещениями задержанного, вынужден был действовать молниеносно, экспромтом, а значит, наверняка, где-то наследил».

***

23 ноября 1941 г.

«В течение этого дня наши войска вели бои с противником на всех фронтах».

«Вестей от ушедшей группы пока не было».

Берестов доложил Тихоходову о результатах операции. Ответом был приказ «Заканчивать».

— Товарищ Хо́мич, вас к себе зовёт майор Тишков, — бегом подбежал и доложил всё тот же молодой партизан, что вызывал Алексея к Руденко.

— Спасибо, сейчас буду.

В накуренной и жаркой от печки землянке уже собрались командир отряда, Николай и ещё несколько человек. Среди них находился незнакомый старшему лейтенанту старик.

— Вот, Алексей Николаевич, — начал без предисловия майор Тишков, как только Берестов зашёл и присел к общему столу, — представляю тебе нашего связного Петра Евсеевича.

Старик внимательно и оценивающе посмотрел на Алексея. Видимо, остался доволен, поскольку сосредоточенный взгляд сменился на расслабленный и спокойный.

— Алексей Николаевич, просьба у меня к тебе есть, партизанская. Мы уже давно пытаемся поймать одного начальника местной полиции. Он нами приговорён к смерти. Хитёр и осторожен очень. Не раз уходил от нас. Сейчас, видимо, временные неудачи нашей армии настолько вскружили ему голову, что он стал пренебрегать своей личной безопасностью. Засел со своей бандой в деревне Петра Евсеевича, пьёт, девушек требует для развлечения. Стрелять может начать, а то и того хуже. Бойцов у меня сейчас мало, сам знаешь. Возьми с собой Николая и ещё троих, доставь сюда эту гниду.

— Хорошо, Степан Иванович. Я так понял, мы сейчас выдвигаемся.

— Да, как можно скорее.

Все встали и стали выходить. Берестов задержался у входа.

— Мне надо с вами поговорить, Степан Иванович.

— Садись, только постарайся коротко, — попросил Тишков.

— В отряде есть сообщник Чепца. Я предполагал такое с самого начала, теперь этому есть доказательства. Прошу вас обратить внимание на фельдшера и охрану, что сопровождала Чепца.

— Резонно, — сказал майор, — приму к сведению твою информацию. Доставь полицая, Алексей Николаевич, столько крови народной про́лил!

— Постараюсь!

С этими словами Берестов вышел, где его уже ждали. Сборы не о́тняли много времени. И вот уже небольшой отряд двигался по ноябрьскому лесу. Накануне шёл небольшой снег. Но целостного белого покрова ещё не было. Природа только приступала к своему зимнему творчеству, делая штрихи и наброски на лике земли. Но уже отчётливее проглядывался её монументальный подход. В сонной дремоте всё вокруг окутывалось дыханием наступавшей холодной поры. Было тихо. Алексей шёл легко, наслаждаясь морозным воздухом.

— Далеко идти? — поинтересовался старший лейтенант у Николая.

— Петр Евсеевич проведёт короткой тропой. Только он про неё и знает. Часа через три с небольшим будем на месте.

— Недалеко.

— Это как посмотреть. Если не знать тропы, то крюк будет в несколько десятков вёрст. Деревня дальняя в районе. В неё даже немцы не заходили. Полицаи и те только наскоками. Так что там более-менее спокойно было.

— А мы не напрасно идём?

— Понимаю о чём ты. Раз Пётр Евсеевич пришёл, значит, знает, задержатся. У него глаз намётанный. Его Пётр Аверьянович к нам привёл. Ещё по своей работе знавал старика. Он кремень.

Дальше шли