Я прибежала на работу пораньше и занялась отчетом, потомучто Гена, если разозлится, может очень грубо наорать, а я, как уже говорилось,по складу характера не могу достойно отвечать на грубость. И в это время сновазазвонил телефон.

– «Ариадна»! – проговорила я со сдержаннымоптимизмом.

Этот оптимизм в голосе прививал нам Гена. Он считал, чтотакая уверенная, жизнерадостная интонация вызывает у клиентов доверие к нашейфирме.

– Ариадна? Какая еще Ариадна? – Женский голос втрубке показался мне совершенно незнакомым. – Почему вдруг Ариадна? ЭтоДаша? Даша Карасева?

– Даша Березкина, – поправила я холодно.

Карасев – это фамилия моего бывшего мужа Вадима. Я взамужестве оставила свою собственную фамилию, и уж тем более не собираласьотзываться на «Карасеву» после развода.

– А, ну да, Березкина… я же и смотрю на «б»… – Мнепоказалось, что моя собеседница шуршит страницами, словно сверяется срастрепанной записной книжкой.

– С кем я говорю? – настороженно осведомилась я.

– Это Лида… Лидия Васильцова… я тебе должна сообщитьочень важное…

Я вспомнила Шурочкину приятельницу, чрезвычайно болтливую,молодящуюся особу, постоянно занимающуюся какими-то художественными проектами.

– Простите, Лида, но я на работе…

– Чушь! – отрезала та. – У меня написано, чтоэто домашний телефон… Так вот, я тебе должна…

– Уверяю вас, это рабочий телефон! – Я повысилаголос. – И я не могу сейчас…

– А, правда, это я так написала «р», – Лидахихикнула, – это у меня почерк такой… Но я все равно должна тебе сообщитьтакую важную новость…

– Пожалуйста, Лида, покороче! – взмолилась я.

– Вадим погиб! Его убили! – выпалила Васильцова. –Но если тебе некогда…

– Что?! – Я опешила. – Как убили? Когдаубили? Кто убили… то есть кто убил?

– Тебе же некогда, – мстительно проговорилаЛидия, – ты же на работе!

Однако она тут же смилостивилась и с очевидным удовольствиемсообщила, что убили Вадима вчера, в квартире у Шурочки… то есть у Сандры, когдата уходила по делам, проломили ему голову каким-то тяжелым предметом.

Есть такие люди, которым самое большое удовольствиедоставляет возможность сообщить кому-нибудь скверную новость. Причем чем хуженовость – тем больше удовольствие.

– Какой ужас! – проговорила я, уставившись встену.

На этой стене висел календарь с высокохудожественнымипоросятами.

Год Свиньи.

– Какой ужас! – повторила я совершенно искренне.Несмотря на все обиды и разочарования, мне было искренне жаль Вадима. И я,честно говоря, совершенно не могла представить его мертвым.

– Вот именно – ужас! – подхватилаВасильцова. – А представляешь себе ужас Сандры, когда она пришла домой иобнаружила его мертвым? Обнаружила труп собственного сына! Это простоневозможно себе представить!

– Когда это случилось? – машинально осведомиласья. Хотя, честно говоря, предпочла бы этого не знать.

– Сандра нашла его около пяти! – сообщилаВасильцова, явно наслаждаясь своей информированностью. И тут же оназаторопилась: – Извини, мне нужно очень многих обзвонить… Ты у меня на «б»,поэтому я сообщила тебе самой первой…

Видимо, я должна была по достоинству оценить выпавшую мнеудачу.

Я снова услышала шелест страниц, и трубку повесили.

А я еще долго сидела, тупо глядя на календарь с розовымипоросятами.

Я никак не могла осознать, что Вадим действительно мертв.

В отличие от Карины смерти я ему никогда не желала. Несмотряни на что.

Я вспомнила, как позавчера в бистро «Папа Карло» Карина кляласьубить Вадима собственными руками… Неужели она это действительно сделала?

Да нет, разумеется, это были пустые угрозы. Кто в запале небросается такими словами? Хотя тот, кто видел ее в тот момент, мог оченьсерьезно отнестись к ее угрозам!

Потом я вспомнила, как вчера Шурочка с Кариной вышли изподъезда. Это было около четырех. Выходит, почти сразу после этого Вадима иубили. Можно сказать, почти на моих глазах!

Во всяком случае, Карина просто физически не могла убитьВадима. Потому что я видела, как она ушла из квартиры вместе с нашей общейсвекровью.

Может быть, она все же вернулась и разделалась с ним?

Я вспомнила, как шла Карина – безвольно, растерянно, неразбирая дороги… Нет, в таком состоянии не то что убить человека – чашку чаюсебе самостоятельно не нальешь… Да и по времени никак не сходится – не моглаона уложиться в такой короткий промежуток…

Да что у них там произошло наконец? Кто кого убил?

Я набрала мобильный номер Вадима. Автоответчик сообщил, чтоабонент временно не обслуживается.

Тогда я набрала номер его домашнего телефона. На этот раз изтрубки понеслись короткие нервные гудки.

Занято.

Повторила набор еще раз, и еще, и еще – то же самое. С кемКарина там болтает? Нашла время! Или просто трубку забыли положить. Кладятрубку на место, я заметила, что руки трясутся. Еще отчего-то прыгали губы, такчто пришл ось закусить нижнюю. Ольга из бухгалтерии появилась в дверях кабинетаи вытаращила глаза, видно, и вправду вид у меня был впечатляющий. Ольгапорывалась что-то спросить, но я махнула рукой, чтобы она исчезла. Губа болелаи кровоточила – я слишком сильно ее прикусила. У Вадима по-прежнему былозанято. У свекрови никто не отвечал.

Дольше ждать я просто не могла. Нужно было немедленновыяснить правду.

Я вскочила, поспешно покидала свои вещи в сумку и выскочилав коридор.

И разумеется, наткнулась прямо на Геннадия.

– Ты куда? – оторопело спросил он. – Зайди комне, нужно немедленно поговорить…

Я только махнула рукой. Видимо, мое лицо настолькокрасноречиво выражало внутреннее состояние, что Гена отскочил в сторону ибольше ничего не сказал. Все-таки он реалист и знает, когда не нужно изображатьначальника.

Сразу у дверей офиса я поймала частника, и через двадцатьминут он высадил меня возле подъезда дома, где жили Вадим и Карина.

Точнее, чуть в стороне от подъезда, потому что место передсамым подъездом было уже занято. Там стояли две машины – ржавые, видавшие виды«Жигули» и иномарка с мигалкой на крыше.

Вокруг этих машин толклось несколько парней, по виду которых сразу было понятно, что они служат в милиции. Они выглядели точь-в-точь, какперсонажи фильма про ментов. А поодаль от них толпились зеваки и прохожие,которые непременно слетаются на запах скандала или преступления.