базе в Сен-Назере состоялся большой антикоммунистический митинг. К концу митинга, когда Анри Готье, известный коммунист из Парижа, попросил слова, вспыхнула драка. В суматохе Готье бежал, бросив свой портфель, в котором полиция обнаружила множество документов о французских арсеналах, подводных лодках, крейсерах, авиационных заводах и т. д. Готье сумел исчезнуть.

В августе 1933 года в одном парижском доме случился пожар, и в нем обгорел некто Люсьен Дюкенной. Его доставили в больницу. Полиция пришла в изумление, обнаружив среди спасенных из огня его вещей несколько револьверов, патроны и добрую дюжину брошюр военного министерства с грифом «секретно» и с описанием новых пулеметов, 37-миллиметровой пушки, тяжелой артиллерии, танков и тому подобной техники.

В другом случае полиция, ведя постоянную слежку за человеком по имени Кассио, арестовала его при выходе из здания «Юманите». При нем нашли паспорт на имя Фейара и очень любопытные бумаги. В папке под названием «Префектура полиции. Военные документы» лежали планы и фотографии крепостных сооружений, штатные расписания армейских и военно-морских подразделений и список секретных корреспондентов. Но самым интересным документом оказался меморандум о Красной Армии, украденный из генерального штаба Франции.

Дело Кассио случилось в июле 1929 года, когда правительство пыталось подавить «антимилитаристскую» деятельность коммунистической партии. Четыре месяца продолжались аресты и допросы, многие высшие партийные руководители были отданы под суд, среди них и Марсель Кашен, Андре Марти, Жак Дюкло и Жак Дорио. Всего было привлечено к ответственности сто шестьдесят человек и около двадцати – арестованы, большинство из них не по обвинению в шпионаже, а за подстрекательство к свержению режима.

Между 1928-м и 1933 годом во Франции сформировались группы способных агентов. Расширившаяся сеть приобрела пропорции, необычные даже для большого советского аппарата. Когда в 1933–1934 годах эта сеть была разрушена, официальные списки включали 250 человек. Как всегда, многие шпионы остались нераскрытыми.

Лидия Шталь, одна из наиболее интересных представительниц советской секретной службы во Франции, в 1928 году вовремя скрылась и уехала в Нью-Йорк, где и жила, пока не улеглось эхо скандала. Тогда Москва приказала ей вернуться в страну, где она служила раньше.

Лидия Шталь была одним из тех секретных агентов, которые стали шпионами уже в зрелом возрасте. Она родилась в Ростове в 1885 году, ее девичья фамилия была Чкалова. Ее муж, Роберт Шталь, был богатым и знатным человеком. Во время революции семья Шталь лишилась имений в Крыму и эмигрировала в Соединенные Штаты, где они стали американскими подданными. Когда в 1918 году умер их единственный сын, убитая горем и одинокая, Лидия вернулась в Европу. Она подружилась с коммунистами и жила в Париже как типичная русская студентка старых времен. У нее была маленькая скромная квартира, она плохо одевалась, спутанные волосы и туфли со сбитыми каблуками создавали впечатление неопрятности. В двадцатых годах она основала в Париже хорошо оборудованную фотостудию, где копировались секретные документы. Она доставляла их в Берлин в поясе, затянутом вокруг талии. Ее статус студентки был не только прикрытием ее подпольной операции, она и в самом деле изучала медицину в Соединенных Штатах и юриспруденцию во Франции. Потом она взялась за восточные языки, очевидно готовя себя для работы на Дальнем Востоке.

В 1923 году Лидия сблизилась с профессором Луи Пьером Мартеном, бывшим атташе военно-морского министерства и кавалером ордена Почетного легиона. Однако они жили раздельно. Мартен пытался внушить ей свои представления о жизни – спокойной жизни профессора, который каждое лето проводит отпуск в имении отца в Перигоре.

Другим ветераном советской разведки во Франции был отставной полковник Октав Дюмулен, издатель журнала «Армия и демократия», активно работавший на советскую разведку еще с 1923 года. Дюмулен жил некоторое время в Москве, но во Франции выдавал себя за нейтрального эксперта по военным делам, никак не связанного с коммунистами. Никто не удосужился проверить, откуда он в действительности ежемесячно берет 4 тысячи франков на издание журнала, которые ему якобы дают друзья. Дюмулен был так хорошо прикрыт «журнализмом», что его истинное занятие долго оставалось в тени.

Другим обладателем американского паспорта в этой сети была Полина Якобсон-Левина из Нью-Йорка. Среди агентов были и румынские граждане, выходцы из Бессарабии, которая до 1918 года была российской провинцией. Когда эту территорию аннексировало бухарестское правительство, они автоматически превратились в румын. Вениамин Беркович, кассир и финансовый оператор, Ватрослав Райх, химик, Байла Ингленд и некоторые другие советские агенты во Франции были родом из Бессарабии.

Сеть имела множество задач. Одни из ее участников должны были собирать информацию об армии, о дислокации военных частей, мобилизационных планах. Другие концентрировали внимание на определенных военных заводах и их продукции. Особый интерес представляла почта военных представительств. Сотни писем были украдены, скопированы и переправлены за границу. Французский инженер Обри из военного министерства и его жена поставляли информацию о взрывчатых веществах. Лидия Шталь ухитрилась даже переправить в Берлин пулемет новейшего типа.

Одна из главных задач сети состояла в получении данных об отравляющих газах и бактериологическом оружии. Россия уже начала работы в этой области, и Москва желала знать формулу нового синтезированного во Франции газа. Главным информатором был Ватрослав Райх, сотрудник химико-биологической лаборатории, который выкрадывал документы во время ленча, спешно их фотографировал в служебной фотокомнате, а потом возвращал их в папки, прежде чем другие сотрудники успевали вернуться к своим ретортам.

Большое число людей было занято технической работой, такой, как фотосъемка и переправка документов. Бизнесмен Вениамин Беркович и его жена входили в элиту сети. Марджори Свитц, школьная учительница Мадлен Мерме и чета Зальцманов были опытными фотографами. Бессарабская студентка Байла Ингленд установила у себя дома мебель с секретными панелями и ящиками с двойным дном.

Техника дела и конспирация были гордостью этой сети. Члены группы, в отличие от других советских агентов, кроме кличек, имели еще и номера, что делало их разоблачение еще более трудным. Москва окружила группу особой заботой – им регулярно выплачивались крупные суммы. Но все они жили скромно в недорогих гостиницах, мало тратили, и никому и в голову не пришло бы проверять источники их доходов. Путешествуя по железной дороге, особенно с документами, они покупали все места в купе, чтобы рядом не было случайных попутчиков. У всех было хорошее прикрытие их работы – они числились студентами, бизнесменами или художниками.

Группа считалась парижской, но на самом деле прибыла из Берлина. Столица Германии, как уже упоминалось, до 1934 года являлась аванпостом разведки в Западной Европе. Из предосторожности советские спецслужбы часто держали главных руководителей агентурных сетей вне стран, где шла основная работа. Югослав Маркович, центральная фигура во всех операциях,