Надеюсь, к своей матери.

Делаю шаг в сторону бунтарок, но в сантиметре от меня пролетает другая бунтарка, которую я бы тоже не отказался сейчас наказать. За свою машину. За машину проверяющего. И за свои нервы тоже.

– Стоять! – хватаю её за талию и практически заставляю бежать в воздухе. – Лапина, стоять! – повторяю, и она пытается даже ударить меня по руке в требовании отпустить, но её план не срабатывает.

Малышки всё равно прибились к вахтёрше и теперь разговаривают с ней, вероятнее всего, жалуясь на меня. Глазами посылаю женщине молчаливую просьбу присмотреть за девочками, с которыми я вошёл в академию, и та кивает, беря на себя ответственность за мелких демониц.

Ой зря! Ой зря!

Сам же покрепче хватаю Вику за талию и закидываю себе на плечо в чётком намерении затащить её сейчас в какую-нибудь кладовку. А там спустить немного пар. Женщины, а тем более такие темпераментные, как Лапина, всегда мне помогали в этом. А после нашего страстного поцелуя я больше чем уверен, что она тоже ко мне неравнодушна. И не откажется. Поломается да запоёт громкими стонами.

– Отпусти меня, идиот! – бьёт меня по спине со всей силы. – Отпусти!

– Сказал же, что будешь моей, – хмыкаю довольно и глажу по икре, медленно поднимаясь к той части тела, которую нужно отшлёпать за все провинности.

– Отпусти меня немедленно! Иначе я… – кипит от злости и пытается вырваться. И ей бы удалось, если бы она была моей первой девушкой. Натренировался, к её несчастью.

– Иначе ты что?.. – с вызовом кидаю, но в одну секунду забываю обо всём, когда до моих ушей доносятся крики и рычания двух мелких пакостей. Которые почти сразу же нападают меня, неся при этом такой бред…

– Отпусти нашу маму! – кричат они и бьют не слабее, чем Виктория. – Или мы укусим тебя! Опять! Отпусти нашу маму!

– Маму? – повторяю, не веря своим ушам.

Опускаю Вику на землю и кидаю на неё взгляд, надеясь, что хоть она что-то объяснит. Девушка же старательно избегает моего взгляда.

– Лапина, ты ничего не хочешь мне объяснить?! Это твои дети? Ты что, их мать?

– Понимаете, Владислав Данилович, – мнётся она, а девочки в одну секунду оказывают между нами, ограждая свою маму от меня. Того, кого вообще ещё десять минут назад своим другом называли. – Так вышло, что… Это же дети… Они шутят. И… вообще… – замолкает и выдыхает: – Да, это мои дети, – бросает и, взяв непривычно послушных двойняшек за руки, разворачивается с ними и уходит, оставляя меня в недоумении.

Но я ей такого удовольствия не предоставлю. Я должен знать, откуда у неё дети. Она ведь молодая. Красивая. Умная. Богатая. На кой чёрт у неё дети? Зачем они ей?!

– Лапина, подожди!

– Нет! – рычит, ускорив шаг. – Не подожду! Только попробуй что-нибудь ляпнуть или сделать при моих детях, и я тебя урою! Клянусь всем, что у меня есть – урою!

– Мамочка, не лугайся! – заговаривает та, что справа, начав бежать, потому что за шагами матери не успевает.

– Да! Не лугайся! – поддерживает её сестрёнка, которой тоже приходится бежать. – Он же сталше. А ты сама говолила, что дедушек надо уважать. Не кличи на него!

Дедушек? Я им что дедушка?!

Вот это карьерный рост! От друга до дедушки за менее чем полчаса! Умеем! Можем! Практикуем!

Глава 8

Виктория

Этого мне ещё не хватало! Чтобы он шёл за мной и моими девочками. Чтобы смотрел на них, а тем более, не дай бог, заметил что-нибудь такое, что выдаст то, что мои малышки от него.

Пусть проваливает туда, откуда явился. Где он там раньше работал? Что там девочки говорили? Продюсировал кого-то? Так пусть продолжает! Зачем в академию явился?

Я ещё завтра Кате встряску хорошую устрою за то, что она девочек моих оставила с Громовым, хотя знает, какая у меня сейчас ситуация.

Но нет же!

Надо было меня так подставить!

Подруга, блин! Слов нет! Одни неприличные ругательства!

Вместе с девочками выхожу из академии, по-прежнему крепко держа их за руки. Благо Владислав остался где-то внутри, озадаченный и явно шокированный словами моих малышек о том, что дедушек нельзя обижать.

Нет, Громов нестарый и непохож на дедушку. Просто мой отец выглядит слишком молодо для своего возраста, и девочки часто мужчин в возрасте дедушками называют. И как бы я им ни объясняла, им сложно принять то, что не все взрослые дяди – дедушки. Думаю, лишь когда у папы седина появится, они начнут понимать значение этого слова. Ну, или перерастут этот период, а дальше всё сами поймут.

Перед ступеньками приостанавливаюсь, наконец, осознав, что всё это время букашки за мной бежали. Позволяю девочкам спокойно спуститься и не полететь вниз.

Ну что я за мать? Хоть бы раз оглянулась на Инну с Алиной и заметила, что с девочками делаю. Но нет! Громов до того вывел, что я обо всём забыла.

Медленным шагом спускаемся, и я поднимаю взгляд на других людей, которые, наоборот, поднимаются в академию. Завидую. Ведь им не придётся отрабатывать ничего, как мне пару, что я пропущу, пока девочек родителям отвезу.

Прохожу по лицам учащихся и неожиданно для себя обнаруживаю среди лиц студентов Владислава. Он поднимается в академию.

Твою мать! Он как спуститься успел раньше меня?! В академии что, потайные ходы есть? О боже! Он точно меня так с ума сведёт! Не сегодня, так завтра точно!

Ни минуты покоя не даёт!

– О-о-о, дедушка! – в один голос восклицают Инна и Алина, заметив то же самое, что и я. – Ула! Мама, он соскучился и ещё хочет иглать с нами! Он идёт к нам, – привлекают девочки внимание мужчины.

– Прекрати за мной таскаться! – заявляю, как только он оказывается рядом, продолжая на нас смотреть. Но в этот раз задумчиво и оценивающе. Приценивается, сколько стоит мать-одиночка с двумя детьми? Ему не по карману. – Слышишь? Ты мне уже надоел! Отстань от меня, при… – оглядываюсь на детей и быстро исправляюсь. – человек без мозгов! Отстань! Иначе отцу и брату скажу, и они тебя на кусочки покромсают и на огне зажарят!

– Извините? – хмурится Влад и смотрит на меня так, будто в первый раз видит. И даже немного пугается.

Ну, насчёт «покромсают на кусочки» я преувеличила, но Алекс и папа точно ему парочку затрещин дадут и сделают отворот от моей персоны навсегда.

Миночку! А почему Влад в костюме белом? Он же… Он же