Я ни в коем случае не был плохим учеником, но мало чем мог отличиться. В старших классах от меня упорно ожидали, что я преуспею в математике и естественных науках, хотя я никогда не проявлял склонности к этим предметам. В выпускной год школьный психолог посоветовал мне выбрать сильные классы по математике и химии – я послушался и чуть было не провалился. Мой средний балл упал так сильно, что все надежды на финансовую поддержку или стипендию растаяли. Я сказал психологу, что мне не стоило выбирать эти дисциплины. А он ответил, что ждал от меня большего. Что ж, тут он был одинок.

Колледж в Восточном Орегоне я закончил весной, сразу после обвала рынка жилья. Найти работу без степени бакалавра и так сложно. И практически невозможно, когда рынок труда потряхивает.

Поскольку мы жили всего в пятнадцати минутах езды от частного колледжа, на выпускной неделе гостиница всегда была переполнена. Однажды, стоя в дверях, я крикнул маме: «Я на занятия», это услышали наши постояльцы, Хелена и Пол, белая пара, приехавшая в город навестить сына, Майкла, студента колледжа. Подавая завтрак, я прихвастнул им, что тоже там учусь. Они предложили меня подвезти.

– О, не стоит беспокоиться, – сказал я, надеясь, что меня не поймают на вранье. – Всего полчаса на велике.

– Ерунда, мы тебя подвезем, – настаивал Пол. – Майкл тоже изучает английскую литературу.

Мать бросила на меня непонимающий взгляд, убирая тарелки со стола Хелены и Пола, но ничего не сказала.

Я оказался на заднем сиденье их массивного внедорожника, взятого напрокат, пропахшего сигаретами и шампунем, которым пытались вывести запах табака. Хелена рассказывала, как она гордится сыном, какая расчудесная работа ждет его в Санта-Фе, где они живут. Спросила меня, каковы мои планы после выпуска, и я ответил, что пока выбираю.

Приехав в кампус, я поблагодарил их и быстро ушел. Я мог бы заскочить в автобус, который вернул бы меня в город минут за сорок пять, так что я пропустил бы всего полтора занятия. Но по дороге к студенческому центру я обратил внимание на доску объявлений с предложениями работы. До сих пор мои поиски были безуспешны.

Я не был в кампусе с попытки поступления. Уже тогда, шагая по идеально ухоженным лужайкам мимо увитых плющом кирпичных корпусов, я знал, что у меня нет шансов здесь учиться. Сегодня студенты растянулись на одеялах для пикника и поедали ланч из кафетерия. Парочка уснула в гамаке вместе, пристроив на лицах раскрытые учебники. Стоял погожий весенний день, и кампус выглядел как на картинке (есть все-таки правда в рекламе). Сожалений я не чувствовал. Это был мир, который я не заслужил.

Я подошел к доске объявлений. На ней висела яркая листовка, призывающая студентов пройти профориентацию в карьерном центре. Может, там есть и объявления о работе. В тот момент мне нечего было терять.

Мне потребовалось время, чтобы найти карьерный центр. Удалось отыскать здание, но я бродил вверх и вниз по этажам, пока не понял, что сам центр находится в подвале. В холле стояли стулья, лежали журналы и всякие проспекты, как в приемной у дантиста. У двери сидела администратор, явно студентка, и делала домашнее задание. Она сняла наушники и спросила, назначено ли мне.

– Нет, я просто, хм, хотел… посмотреть материалы, – ответил я.

Подошел к полке с листовками и распечатками и притворился, что они меня интересуют. Взял брошюру под названием «Извлечь пользу из своего резюме» и помахал ею студентке. Ее это не убедило, но лицо у нее было такое, будто ей абсолютно нет до меня дела. Она вновь нацепила наушники, а я продолжил осматриваться в поисках доски с объявлениями о работе. Безуспешно. Я направился к выходу.

– Это ты на десять часов?

Я оглянулся. Это сказала белая женщина лет шестидесяти. Одетая в кардиган и бриджи – как учительница первых классов, сопровождающая малышей на экскурсию.

– Нет, простите, я просто смотрел.

– Что ж, видимо, тот, кому назначено к десяти, не придет, – сказала она. – Значит, я свободна и, если хочешь, могу посмотреть твои резюме или сопроводительные письма.

Не знаю, зачем я на это пошел. Возможно, мне польстило, что она поверила, будто я тут учусь.

Провожая меня в кабинет, она гаркнула на девушку за стойкой:

– Лора, сними наушники.

Кабинет психолога, занимавшегося профориентацией богатых студентов, которые, возможно, никогда прежде не работали, выглядел соответствующе. С упором на вдохновение. Мотивационные постеры с цитатами знаменитостей почти полностью закрывали стены – будто бы Мартин Лютер Кинг-младший мечтал начать неоплачиваемую стажировку. На столе лежали буклеты и отдельная стопка, в которой оказались резюме. Света не хватало, люминесцентные лампы давали резкую тень. Женщина представилась Райли, а я, пошарив в колодцах своего воображения, выудил из себя псевдоним.

– Джон, – сказал я, пожав ее руку.

Райли спросила меня, чем бы я хотел заниматься в жизни, и я признался, что готов на какую угодно работу, что уже подал десятки заявок, но отклик удручал.

– Нелегкое время, чтобы найти работу, но упорных обязательно ждет награда. Многие студенты считают, что работа их по праву уже потому, что они получили степень бакалавра.

Она и не подозревала, что я не заслужил даже права так называться.

Она продолжила:

– Но плюс жесткой рыночной конкуренции в том, что она вынуждает молодых людей вроде тебя больше рисковать. Ты ищешь работу поблизости?

Я сказал Райли, что мои родители живут здесь, но я готов переехать в другое место.

– Где ты всегда хотел жить?

Я задумался. Идея покинуть Орегон никогда не приходила мне в голову – не потому что я любил штат, в котором вырос, просто не верилось, будто я преуспею где-то еще. Даже брат, с его успехами в учебе, никуда не рвался. Как и постояльцы родительской гостиницы, Райли была белой незнакомкой, которую мне не хотелось разочаровывать – как и опозориться перед ней.

– В Нью-Йорке, – выпалил я. Ответ нечестный, но вполне правдоподобный.

– И почему же ты хочешь переехать в Нью-Йорк?

Я ничего не знал о Нью-Йорке. И уж точно никогда не был в этом городе. Я понятия не имел, как он выглядит или какие люди там живут. Однако несколько лет назад мне казалось, что все мои друзья из PORK обитают в Нью-Йорке. Пустяк, но порой люди упоминали определенные районы: Нижний Ист-Сайд, Уильямсбург, Форт-Гринпойнт – так, кажется. Для меня это был город, где жила музыка.

– У меня друзья, – наконец проговорил я, – в Нью-Йорке.

– Неплохо для начала. А с точки зрения карьеры почему тебе туда хочется?

– В Нью-Йорке столько музыки. Там вроде как тусят.

Райли рассмеялась:

– Определенно тусят, это уж точно.

Она призналась мне, что жила в Нью-Йорке много лет назад. Город был очень необычным и, по правде, опасным. Отталкивающим, темным. В ее квартире водились крысы, и ночами она слышала, как они снуют в стенах. У нее было шестеро соседей, и они буквально спали друг на дружке. Она почти нищенствовала, но никогда не чувствовала себя счастливее.