тут нужно будет говорить правду, иначе с чего бы ей рассказывать о своем муже? Еще начнет ревновать или подумает, что я на его, упаси господи, наследство претендую. Баба с характером, только ко мне раз пять прибегала скандал закатывать, что я на ее благоверного виды имею. Решено – скажу ей правду, что меня подозревают в убийстве, но я невиновна и хочу найти настоящего преступника.

С работы я уйти не могла, даже ради спасения собственной шкуры, поэтому визит пришлось отложить на следующий день. Немного подумав, я решила, что и сразу после работы не следует наносить светский визит. Во-первых, потому что от меня уже несло табаком, то ли еще будет завтра, а я не знаю, как вдова относится к запаху сигарет, во-вторых, я очень устала, наверное, сказывалось эмоциональное напряжение последних дней, и мне потребуется поспать хотя бы часа три, даже если сегодня ночью игроков не будет. Ну и в-третьих, женщина банально могла быть на работе. Разумнее всего будет заглянуть к ней вечером, часов после восьми.

Рабочая смена прошла спокойно, как, впрочем, все мои смены после убийства, но спала я мало, сидел у меня один «крупняк» до четырех утра, поэтому после работы я поехала домой досматривать сны, как и планировала.

Будильник прозвонил в пять вечера, я неторопливо поужинала, хотя для меня это скорее был завтрак, затем начала приводить себя в порядок. Делать яркий макияж не стала, но и совсем чучелом ехать не хотелось. В семь вечера я выехала из дома к жене Николая.

Дом, в котором жил Николай, был построен, скорее всего, в конце прошлого века, потому что выглядел еще вполне прилично. Я не очень разбираюсь в возрасте домов, но очень новый от очень старого отличу без труда. Этот дом был в самом расцвете сил. Подъезд встретил меня железной дверью с домофоном. Вспомнив бурную молодость, я набрала квартиру, которая, по моим подсчетам, находилась на этаже седьмом-восьмом. На вопрос «Кто?» я ответила «Почта», и дверь открылась. Жильцы верхних этажей охотнее открывают двери незнакомцам, даже если понимают, что это далеко не почта. Не знаю, чем они руководствуются, наверное, считают, что если это хулиганы, то все равно высоко подниматься не будут, на наркоманов им плевать по тем же причинам. Жильцы первых-вторых этажей на просьбу открыть «почтальону» запросто могут послать вас куда подальше, еще следует не забывать такой вариант, что они просто могут выглянуть в окно, если оно выходит на входную дверь, и сказать все, что думают, незадачливому обманщику. Почему я так уверенно об этом говорю? Подрабатывала в школе тем, что раскидывала рекламные буклеты в почтовые ящики, поэтому как проникнуть в подъезд с домофоном без ключа, знаю по собственному опыту. Да и в холодные вечера мы с друзьями в подъездах сидели, на улице ведь и околеть можно.

Следуя инструкции тети Наташи, я поднялась на шестой этаж, на мое счастье, в доме работал лифт, и нажала звонок самой правой квартиры. Тут же внутри послышались шаги.

– Кто? – вопросили меня из-за двери.

– Тетя Нина… – начала я, отчества я не знаю, а как еще называть женщину в два раза старше тебя? Не Нинкой же.

Я не успела договорить, как дверь распахнулась, и Нина начала вопить:

– Ах ты сволочь такая! Не побоялась домой заявиться! Распутница! Разлучница!

От неожиданности я попятилась. Чего она орет-то? Сейчас еще соседи сбегутся, только их мне сейчас не хватало!

– Тетя Нина, да не нужен мне был ваш Коля! Ну сколько можно повторять! – воскликнула я с отчаяньем.

– Да знаю я! Куда этому идиоту до тебя, им могла только Люська-алкашка из тридцатой заинтересоваться, да и то после бутылки водки. Проходи! – неожиданно спокойным голосом сказала Нина.

Я постаралась не выказывать своего удивления резкой переменой настроения собеседницы и шагнула в квартиру.

– Снимай обувь, вот тапки, хочешь, обувай, они чистые, для гостей, только вчера постирала. Если не хочешь, можешь без тапочек идти, но по полу дует, я люблю, когда дома свежо, окна открыты, – начала хозяйка дома. – Куда пойдем? На кухню или в гостиную?

– Да мне без разницы, давайте присядем, где вам удобно. – Признаться, таких любезностей от скандальной бабы я не ожидала и немного растерялась.

– Тогда давай на кухню, мы тогда сможем не прерываться, а то так я буду все время бегать, чай-кофе носить, – распорядилась Нина, – руки мыть в ванной, вон дверь, туалет, если нужно, рядом.

Я зашла в ванну, все сияло чистотой, полочка заставлена красивыми бутыльками с косметикой. Я пригляделась – а косметика-то не из дешевых, и бутыльки полные, явно недавно куплены. Кто бы мог подумать, что та скандальная баба, которую я знала, так за собой ухаживает? Помыв руки, я пошла на кухню. Нина уже вовсю хозяйничала, на столе появилась нарезка из сыра и колбасы, хлеб, масло, конфеты, фрукты.

– Может, ты что-нибудь посущественнее кушать хочешь? – спросила хозяйка. – Могу предложить борщ и картофельное пюре с котлетками.

– Ой, спасибо, – замахала я руками, – но я только-только поужинала!

– Ну, хорошо, ты чай будешь или кофе?

Всем напиткам в мире я предпочитаю кофе, но не растворимый, а нормальный, либо сваренный, либо из кофемашины. Растворимый пить, конечно, могу, но тот, который подороже, обычно та пыль, которую насыпают в баночки и продают за сто-двести рублей, и на кофе-то не похожа, а вот более дорогие сорта еще напоминают обожаемый напиток, хотя, справедливости ради, скажу, что далеко не все. Чего я совсем уж терпеть не могу, так это кофе из пакетиков «Три в одном», когда-то мне нравилось и такое, но после того, как я приобрела себе кофемашину, от гадости из пакетиков меня просто воротит. К хорошему, однако, быстро привыкаешь.

Я заколебалась, кто знает, какой кофе у Нины? Совсем не хочется обижать ее и с отвращением прихлебывать какое-нибудь «Пеле».

Тут женщина, словно прочитав мои мысли, сообщила:

– Кофе у меня вкусный, из кофемашины! Я только на этой неделе ее купила, машину эту.

– Кофе! Буду кофе! – радостно выкликнула я.

Нина начала возиться с капсулами и кружкой.

– Тоже кофеек любишь? Я так обожаю! Это моя мечта была, иметь кофемашину, да Николаша, царство ему небесное, все не разрешал мне, говорил, дорого. Сначала кофемашину покупать, потом постоянно капсулы к ней, вот только после его смерти себя порадовала.

Ставя передо мной дымящуюся, упоительно пахнущую чашку, она продолжала:

– Да и вообще, жили мы очень скромно, Николаша, царство ему небесное, каждую копейку считал! Каждым рубликом меня попрекал, хотя я тоже работаю! Зато