Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда объясни мне, пожалуйста. Я чувствую себя так, будто был околдован лисой.
– Твоя семья принадлежит к буддийской секте Нитирэн[25], верно?
– Да, и что из этого? Надеюсь, это не очередной твой фокус?
– Никаких фокусов, никаких заклятий. Я просто хочу сказать, что ты был обращен в веру, ты присоединился к религии, однако в тебе нет ни капли религиозности.
– Но у меня дома есть алтарь буцудан, и над ним, как полагается, подвешен свиток с сутрой.
– Бьюсь об заклад, что ты едва ли смахиваешь с него пыль хотя бы раз в месяц. Нет, ты не человек веры. Хотя, если уж на то пошло, ты и не ученый.
Я нахмурился:
– Ну что ж, это действительно так.
– С такими людьми, как ты, лучше всего работает правда.
– Вот как… верно, ты ведь видоизменяешь свою методику очищения от скверны, чтобы она наилучшим образом подходила к убеждениям твоих пациентов. – Как только я припомнил этот момент, то тотчас понял, что произошло: Кёгокудо провел надо мной своеобразный обряд экзорцизма. Однако я не мог перестать думать о том, что где-то еще меня поджидала очередная ловушка, и это вселяло в меня беспокойство. Я больше не хотел испытывать то мучительное чувство сомнения. Видимо, я неосмотрительно позволил своей настороженности отразиться на моем лице.
– Ну-ну, не хмурься так. Как ты и сказал, мой экзорцизм – или, если правильно его называть, цукимо́но-ото́си[26] – работает, лишь когда я хорошо понимаю окружение моих пациентов, среду, в которой они выросли и живут, и их характер. Метод, который я избрал сейчас, так хорошо сработал на тебе, потому что я говорил с тобой на языке, который ты лучше всего понимаешь. Для кого-то другого я выбрал бы сутры, или молитву, или даже язык науки. Все это необходимо лишь для того, чтобы набросать черновик связей между мозгом и душой. И после того, как они правильно связаны, можно выявить бо́льшую часть проблем и решить их.
– Я понимаю про сутры и молитвы, но почему наука?
– Человек науки мыслит научно, но когда речь идет о взаимоотношениях мозга и души, он просто верит в их научно объяснимое взаимодействие. В современном мире наука нередко самыми разными способами используется в качестве заменителя религии. Но все же для человека верить в науку в этом случае оказывается гораздо более хлопотно, чем полагаться на религиозные доктрины. В конце концов, нет ничего менее подходящего для объяснения сверхъестественного, чем наука. Это все равно что использовать линейку, чтобы измерить сон, – как ни пытайся, все равно не получится. В результате мозг теряет уверенность.
– Ну, я думаю, что мой мозг только что потерял уверенность. Потому что на какое-то мгновение я позволил своей душе и своему разуму усомниться во всем, что им было сказано раньше. Ты жестокий человек, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил об этом?
– Но в то же время область твоего понимания немного расширилась. Ты должен поблагодарить меня за это.
– Неужели? И что же, мой мозг больше не сможет меня одурачить?
– Увы, это не тот случай. Пока ты дышишь, тебя всегда будет дурачить твое собственное серое вещество. Но теперь у тебя, по крайней мере, есть немного здравого смысла, чтобы подвергать сомнению то, что оно иногда тебе подсовывает.
– И это – все твое лечение? – проворчал я.
– Ну начнем с того, что ты изначально был вполне здравомыслящим и душевно здоровым. Как я могу починить то, что не сломано? – Кёгокудо снова рассмеялся. Но затем на его лицо вновь вернулось серьезное выражение. – Кстати говоря, о твоем прадедушке…
– Ну уж нет, я уже все понял. Я больше не попадусь в эту ловушку.
– Просто послушай. Итак, у тебя нет совершенно никаких сведений об отце отца твоего отца, полученных из первых рук, правильно?
– Конечно же, нет. Но это вовсе не значит, что он – всего лишь порождение моего мозга. Я – живое доказательство того, что он существовал на самом деле. – По всей видимости, выражение моего лица говорило о том, что с меня достаточно.
– Постой-постой, не нужно сразу переходить к выводам. Я уверен, что твой прадедушка жил на свете, и никто не собирается ставить под сомнение этот факт. Скажи мне, как его звали?
– Откуда у тебя такая одержимость моим прадедушкой?.. Кажется, его звали Хандзиро. Он был хозяином лодок и сетей в каком-то рыболовецком порту – сдавал их напрокат другим рыбакам. Судя по всему, он был чрезвычайно преуспевающим человеком и имел большое влияние. К сожалению, мой дедушка тоже так думал. Он столь сильно верил в своего отца, что поставил на кон судьбу семьи ради этого бизнеса, так что в итоге, фигурально выражаясь, оказался выброшен на сушу без средств к существованию. Именно поэтому мой отец – бедный сельский учитель.
– Вот оно! – Кёгокудо хлопнул ладонью по краю стола.
– Вот оно – что?
– Откуда тебе все это известно? Ведь бо́льшую часть того времени тебя и на свете-то не было. Как ты мог получить подобную информацию?
– Глупость какая. Я хочу сказать, разве это не очевидно? Я слышал это от людей, которые жили в то время. К тому же имя моего прадедушки есть в метрических записях, которые хранятся в храме в моем родном городе. Возможно, все регистрационные книги нашей семьи сгорели во время войны, но я точно знаю, что дома остались одна или две его фотографии.
– Именно так оно и есть, – на этот раз Кёгокудо взволнованно хлопнул себя по колену. – Ты узнаёшь новые вещи о внешнем мире, которые не можешь пережить на собственном опыте, посредством слов и записей. Так к тебе и поступает эта информация.
– Ну да, разумеется.
– Хорошо, тогда послушай вот что. Поскольку ты сидишь здесь передо мной как живое доказательство, то мы должны признать, что твой прадедушка действительно существовал. Но что насчет Токугавы Иэясу?[27] Ты веришь в то, что он существовал?
Кёгокудо подался вперед, не спуская с меня внимательного взгляда. Я немного отодвинулся.
– Конечно, верю. Иногда ты говоришь удивительно странные вещи… Во‐первых, разве сам этот город – Токио – не доказательство того, что он сделал? Если б не существовало Иэясу, город Эдо, может статься, никогда не был бы построен. Держу пари, что ты – единственный человек во всей Японии, который ставит под сомнение его существование.