мягкими, тёмными волосами. Он слушал лекции в Виттенберге, и его голова была полна новых политических и религиозных идей. Он стоял за низшее дворянство и народ.

Только дочь Перена, Эрзабет, не принадлежала ни к какой партии. Ей было лишь шестнадцать лет; она неожиданно подошла к королеве и поцеловала её руку. Мария с удивлением посмотрела на высокую, стройную девушку с тонкими чертами лица, тёмно-синими глазами и густыми светлыми косами, взяла её голову и, поцеловав, спросила:

— Как тебя зовут?

— Эрзабет, — спокойно ответила девушка.

Цетрик не сводил восхищенного взгляда с прелестной Эрзабет.

Та заметила это и повелительно сказала ему:

— Можете идти!

Король, услыхав это, воскликнул:

— Разрешите ему остаться! Он — такой же дворянин, как и мы.

Эрзабет покраснела и замечательно мелодичным голосом проговорила:

— Милости просим, сударь, сядьте пожалуйста.

В это время вошёл дворецкий и доложил, что ужин подан. Хозяин повёл королеву, за ними следовали король с Ирмой, а Цетрик с Эрзабет и сыновья замыкали шествие.

Стол сиял серебром и золотом. Все сели. Мария начала разговаривать с Гавриилом и высказала большую симпатию реформации, причём расспрашивала его о Виттенберге и Лютере. Вдруг она со смехом проговорила:

— Вы, господин Перен, — такой горячий патриот, а сидите дома, в то время как турки разоряют ваши крепости и опустошают ваши границы?

Гавриил смущённо опустил голову, на его глазах заблестели слёзы.

— Я обидела вас? — сказала королева. — Позвольте мне исправить это; дайте мне перо, чернила и лист бумаги.

Гавриил поспешил исполнить приказание королевы. Написав бумагу, она подала её молодому человеку: он назначался капитаном и помощником Томарри. Гавриил поцеловал руку Марии и горячо поблагодарил её. Ирма же сумрачно сдвинула брови.

Вскоре все поднялись из-за стола. Хозяйка взяла подсвечник, чтобы посветить королю, и по пути шепнула старшему сыну:

— Подожди меня!

Король поцеловал Марию, и они разошлись по предназначенным им комнатам. Марию сопровождала Эрзабет, тогда как хозяйка дома повела короля.

Эрзабет помогала королеве раздеваться, причём Мария непринуждённо болтала с ней и расспрашивала её о родителях.

— О, если бы я могла всегда оставаться при вас, — воскликнула Эрзабет, — покинуть этот дом, где отец и мать ненавидят друг Друга и брат восстаёт на брата! Я хотела бы служить вам как служанка, как рабыня!

— Иди спать, дитя моё, — сказала королева, — спокойной ночи.

Хозяйка дома провожала в это время короля.

Ирма Перен была очень умной женщиной; она только несколько часов видела короля, но уже прекрасно изучила его. Когда она ставила подсвечник на стол его спальни, на её лице появилась злая улыбка, и она наблюдала за королём со спокойствием птицелова, расставляющего свои сети.

Спокойно и медленно взяла она с ночного столика кубок и, пригубив, подала его королю. Затем она пожелала ему спокойной ночи и, по венгерскому обычаю, протянула губы для поцелуя; по виду она была совершенно спокойна, но её поцелуй был так горяч, что король потерял голову. Он схватил её за руку и затем, не владея больше собой, запер дверь и, обхватив Ирму, увлёк её к постели.

Этой минуты только и ждала Ирма; она схватила короля за шею, а другой рукой вынула из-за пояса кинжал.

— Ещё одно движение, один звук, и вы погибли, — прошептала она.

Людовик должен был сдаться.

— Если я теперь позову на помощь, то как вы думаете, что будет? — продолжала она.

Людовик вздрогнул.

— Впрочем, я сама справлюсь с вами. Чем вы искупите то, что вы сделали? — прошептала она, нагибаясь к Людовику.

Король ответил, что она сама может назначить цену, хотя он находит, что достаточно наказан тем, что не обладал ею, тем более что она очаровала его одним поцелуем.

— Вы любите меня? — спросила Ирма.

— Моя жизнь принадлежит вам, — ответил Людовик.

— Да, вы правы, — сказала Ирма, слегка вонзая остриё кинжала в его грудь, не сильно, но всё же до крови. — Если вы любите меня, то ваше наказание будет заключаться в том, что я стану целовать вас и ласкать, но не буду принадлежать вам. Ни слова о событии этой ночи!

С этими словами Ирма быстро выскочила из комнаты.

В конце коридора её ждал Матвей.

— Как ты долго! — недовольно проговорил он. Мать хлопнула его по щеке.

— Говори, что у тебя с королевой, я хочу знать это.

Матвей побледнел, потом покраснел.

— Я ненавижу её, — проговорил он.

— Дурак! — перебила его мать. — Ты любишь её, и тебя душит злоба за то, что она назначила Гавриила капитаном, а на тебя даже не взглянула.

Матвей топнул ногой и сжал кулаки.

— Вот таким я люблю тебя, сын мой, — проговорила, Ирма. — Знаешь, у меня есть план относительно короля и Марии. Эта гордячка будет принадлежать тебе, но ты должен во всём подчиняться мне. Если ослушаешься, то я отколочу тебя, глупый мальчишка!

Тут она нежно поцеловала его в лоб и отправила спать.

На следующее утро семейство Перен встретилось со своими высочайшими гостями за завтраком. Король был страшно бледен, его глаза лихорадочно горели. Мария с беспокойством осведомилась о его здоровье; он молча пожал её руку, избегая взгляда.

— Тут что-то произошло, — тихо сказала королева Цетрику. — У меня скверное предчувствие.

Она стала внимательно наблюдать за Людовиком и заметила взгляд, брошенный на Ирму. И Мария всё поняла. Однако она быстро овладела собой, шутила и смеялась.

— Я очень неблагодарная, — сказала она Перену, — вы так гостеприимно приняли меня, а я похищаю у вас ваших детей. Сначала отняла у вас сына, а теперь мне очень хочется взять с собой вашу дочь. Я отпустила свою компаньонку, потому что она — иностранка, а народ хочет видеть около меня венгерку. Отпустите со мной Эрзабет, она заменит мне графиню Лаленг.

Молодая девушка вскочила, радостно бросилась к королеве и стала покрывать её руки поцелуями.

Сам Перен без конца кланялся и благодарил; его лицо светилось гордостью и радостью, и, не обращая внимания на вызывающие взгляды жены, он изъявил своё полное согласие и почтительно поблагодарил за честь, оказанную его семье.

— Собирайся, дитя моё, — сказала Мария девушке, — мы скоро отправимся в путь.

Эрзабет встала и поспешно принялась укладывать свои вещи.

Между тем охотники и псари, идя по следам королевских лошадей, прибыли к утру в дом Перена.