что здесь — мой спасительный уголок. Место, где я могу отдохнуть, восстановиться и просто побыть одна.

Вижу, что книги на полке стоят не в нужном порядке. Маленькая записная книжка всегда лежит в столе, на третьей полке, теперь валяется в органайзере. Она и здесь копалась? Ненавижу, когда кто-то трогает мои вещи!

— Ладно, фиг с тобой. Этого пока хватит. — Элина берет с кресла отложенные вещи, но я тяну их на себя.

— Ааа, — внезапно начинает кричать. — Не надо меня бить!

— Я и не думала, — удивленно оправдываюсь. — Пиджак оставь. И остальное тоже.

— Ну и подавись! — зло бросает в меня одежду и идет к выходу.

Меня переполняет ярость. Не собираюсь отпускать эту ситуацию. Обязательно поговорю с Владом насчет того, чтобы врезать в мою комнату замок. А пока отправляюсь на поиски Нины. Нахожу ее на кухне.

— Теперь понятно, почему вы так громко радовались моему появлению.

Она оборачивается, удивленно смотрит на меня, а потом продолжает шинковать капусту.

— Вас наушники подвели. Я вас прошу никого не пускать в комнату, когда меня нет дома. — повышаю немного голос.

— Полина, — Нина вытирает руки фартуком и тихо отвечает, глядя в пол, — меня нанимал Владислав Андреевич.

Мне приходится прислушиваться, чтобы разобрать ее слова.

— Все распоряжения идут через него, — продолжает домработница. — По поводу вашей комнаты ничего сказано не было.

— Вот так, дорогуша! — Элина заходит на кухню, встает рядом со мной и пожимает плечами, чем еще сильнее злит меня.

Хлопает входная дверь. Элина меняется в лице. Ха, сейчас мы и выясним, кто кому чего должен, и кому куда можно заходить.

— Влад! — она резко и истерично начинает орать. Ухмыляется, подмигивает мне и продолжает еще громче, с надрывом. — Меня твоя жена ударила!

***

Глава 17. На орехи

— Как ты вовремя! — Элина делает печальное лицо и с объятиями бросается к Владу. — Ты бы видел, как она меня ударила! Саданула по плечу! Стопудово синяк останется.

Я в шоке от того бреда, который она несет. Влад переводит удивленный взгляд с сестры на меня. Элина выше меня почти на голову и значительно крупнее. Представить, что я ее избиваю, сложно.

Мужа явно раздражает эта ситуация. Он хмурит брови, закусывает одну щеку и челюсть выдвигается немного вперед.

— Меня в твоей семье не во что не ставят! — продолжает театральничать Элина. — Разберись с ней!

— Разберусь. Со всеми, — сухо отрезает Влад, пробегает взглядом по нам, как будто пытается понять, кто из нас врет. И уходит.

— Она меня из комнаты выгнала! — Элина кричит вслед.

— Это моя комната, — стараюсь говорить уверенно. — И тебе там делать нечего.

Слышу, как захлопнулась дверь кабинета. Мы продолжаем стоять, не понимая, что же будет дальше.

— Ты у меня вот где, — она показывает мне кулак. — Вот посмотришь, он будет на моей стороне.

Как же я устала… Приехала домой отдохнуть, называется.

Иду на любимое кресло, подальше бы от нее. Мне себя вообще-то беречь надо. И думать о ребенке, а не об этой. Дышу глубже и стараюсь успокоиться.

Нина скрылась на кухне. Хоть что-то приятное. Не маячит у меня перед глазами.

— Элина, — громом раздается голос Влада. — Зайди!

Ехидно улыбаясь, сестрица проходит мимо меня, поворачивается и смотрит с брезгливостью. Потом вскидывает голову и идет в кабинет. Дверь оставляет открытой, а сама встает у входа вполоборота, чтобы я ее, видимо, могла наблюдать.

— Купи своей жене успокоительное, чтобы она на людей не бросалась! — Элина говорит как можно громче. Влад что-то отвечает, но мне его слов не разобрать. — Может, она в психушке лежала? Так лечение не подействовало.

— Дверь закрой! — Влад повышает голос.

— Она правда меня стукнула! — Элина почти в слезах. — Нина все видела. Спроси ее. Она точно подтвердит. Если ее твоя жена не запугала, конечно.

Вот это актриса! Да, у нас никогда не было теплых отношений, но не до такой же степени. Я думала, что это подростковая ревность, большая любовь к брату, но это переходит уже любые границы.

Сейчас Влад, наверное, извинится за мое якобы дурное поведение, денег даст в качестве компенсации. А потом… не хочу думать об этом. Полина, лучше думай о ребенке, он сейчас самый важный человек, хоть еще и не родился.

Ожидание меня утомляет, я уже перестала бояться. Иду на кухню, беру любимую синюю чашку с божьей коровкой, завариваю в ней травяной чай.

Мне бояться нечего, я ни в чем не виновата и не позволю этой самовлюбленной хамке все спихнуть на меня. Возвращаюсь в кресло и жду. Минут через пять выходит Элина.

— Это тебе с рук не сойдет, — зло шипит в мою сторону.

Не обращаю на нее внимание, решительно подхожу к Владу. Он стоит у стола, руки скрещены на груди. На лице читается “как я от вас устал”.

— Твоя сестра врет. И домработницу в это втягивает. Ты прекрасно знаешь, что я никогда бы себе не позволила кого-то ударить, — говорю медленно, четко проговаривая слова, чтобы выглядеть убедительнее.

Он прикрывает глаза и трет виски.

— Я не трогала твою сестру! Я ни в чем не виновата. — накручиваю на палец край футболки.

— Я знаю, — говорит на выдохе.

— В смысле? Тебе Элина сама всю правду рассказала? — немного тянет внизу живота. Сажусь в кресло и обхватываю живот руками.

Влад одобрительно кивает.

— Зачем тогда весь этот цирк? — недоумеваю я. — Меня хотела побесить?

— Неважно, что она сказала мне, — отвечает муж. — Я знаю, что ты говоришь правду. Не переживай, Элина больше тебя не побеспокоит. Но я очень недоволен твоим поведением, — голос меняется, появляется металл, словно меня отчитывают на собрании.

— В чем я опять провинилась?

— В чем? Ты из больницы сбежала! — в глазах огонь, значит, злится.

— Меня выписали. Сколько можно там лежать?

— Столько, сколько скажет врач!

— Так врач меня и отпустила. Тебе документы показать? — взрываюсь я. — Так они у меня есть. Сейчас принесу. — встаю, собираюсь идти в коридор, где валяется моя сумка.

— Сядь, — спокойным тоном указывает муж. — Ты из больницы уехала сама! Не поставила меня в известность. Ты ведь понимаешь, что это опасно?

— Все ведь нормально, я спокойно добралась.

— Лучше бы дождалась, пока я приеду. Или на крайний случай отправил бы водителя. Мне не нравятся такие самовольные поступки.

— Тебе ничего не нравится! — вспыхиваю я. — Я в этом доме живу хуже, чем падчерицы в сказках. Все на мне только зло и недовольство вымещают. Никто ко мне, как к хозяйке, — сразу поправляюсь, — к жене хозяина не относится.

Влад усмехается краешками губ, кажется, даже взгляд становится добрее.

— Хочешь быть хозяйкой, —