его вспомнил: неизвестный с постоялого двора. Как же он про него забыл?

Тот ещё раз хлопнул в ладоши и объявил:

– Все в сборе: пришелец, красавица и поэт. Игроки заняли свои места. – Незнакомец провёл ладонью по лбу, убирая непослушные пряди. – Разрешите представиться, Хранитель пути. Именно мне предстоит нелёгкая задача объяснить условия.

Послышалось тявканье. Приш с удивлением увидел возле девушки лисичку.

– Хм, – недовольно произнес Хранитель пути, – а первое правило уже нарушено. Игроков должно быть трое. Хотя… Не думаю, что фенек сойдёт за полноценный персонаж, поэтому пропускаю.

Приш не понимал, о чём говорит незнакомец, именующий себя Хранителем пути. А тот вёл себя, точно актёр на сцене, и, по мнению Приша, переигрывал.

– Итак, – продолжал Хранитель пути, – вы все изгнаны. Справедливо или нет, это неважно. Главное – вы не по собственной воле ушли из дома. Но! – он поднял указательный палец. – Вы можете вернуться. Если дойдёте до начала радуги и загадаете это желание. Или другое. Всё в ваших руках.

Приш оживился: а ведь на самом деле можно пожелать что угодно. Даже дух захватывало от этого.

Хранитель пути перечислял:

– Одному найти свою истинную родину. Второй – получить красоту назад. Третьему – поэтический дар. Выбирать лишь вам. Надо – только – дойти – до – радуги. И всё.

Приш размечтался: можно придумать так, чтобы запихнуть в желание побольше всего. Время есть, и он что-нибудь сообразит.

– Ложка дёгтя, – добавил Хранитель. – Путь, какой бы вы ни избрали, – опасный. Да и я приму посильное участие. Не люблю, знаете ли, скучать. К тому же вы все трое должны пройти дорогу до конца. Это обязательно. Так что всего хорошего! И пусть удача будет на вашей стороне.

Он поклонился и пропал.

Приш и другие переглянулись. А затем, не сговариваясь, направились к серой двери, – она не открылась. «Ну да, – подумал Приш, – наивно надеяться, что изгнанникам не достанется чёрная дверь». Но и та осталась запертой. И лишь белая приветливо отворилась, когда путники подошли к ней. Они шагнули, и Вселенная перевернулась.

Макушки сосен качнулись и снова заняли исходное положение. Приш огляделся – всё в норме: небо вверху, земля внизу, он находится в лесу. На удивление – сейчас ранний вечер.

– Интересно, это всё на самом деле или я брежу? – раздался голос слева.

Приш повернул голову: говорил парень. Теперь можно было его рассмотреть. Лет семнадцати-восемнадцати. Светлые волосы коротко острижены. Рост средний – ненамного выше Приша, худощавый. Только сейчас выглядит так себе: на лбу бисером выступил пот, лицо побледнело, а самого потряхивает.

– Тебе плохо? – спросил Приш.

Тот кивнул:

– Похоже, заражение крови. Думал к врачу обратиться, но не смог отказаться от предложения, сделанного Хранителем.

Подошла девушка. Рядом с нею вертелась лисичка – любопытная. Приш решил, что незнакомка молода, хотя разглядел лишь глаза. Красивые, кстати. Такого фиалкового цвета Приш ни у кого не видел. Она дотронулась до лба парня.

– Надо найти цветы, – голос её оказался шершавым, точно язык собаки. – С белыми лепестками и жёлтой сердцевиной. Снимает лихорадку.

– У меня есть таблетки, но они ненадолго помогают, – перебил парень. – Мне кажется, это из-за ран, которые нагноились.

Он снял куртку и задрал рубашку. В области лопаток словно кто-то нарисовал красно-коричневой краской два бумеранга. Шрамы! От них протянулись тонкие багровые щупальца: да, парень прав, – заражение крови.

– Как там? – с тревогой спросил тот.

– Не очень, – честно ответил Приш. – Кажется, надо к доктору.

Парня заколотило сильнее. Он натянул рубашку и куртку обратно.

– Осталось найти этого врача, – горько пошутил он. – Он вскроет раны, промоет их и зашьёт. Где же ты, добрый доктор Айболит?

Приш не уловил соль шутки: кто этот доктор Айболит?

– Можно попробовать мазь, – предложила девушка, – она вытягивает гной.

Парень стянул рубашку. Его руки покрывали синие рисунки. Приш не стал откровенно пялиться – неудобно. Девушка смочила тряпку водой, которая у неё хранилась в странном мешке, похожем на сушёные кишки, и протёрла шрамы. Затем обильно смазала их зелёной пахучей мазью. Лисичка, которую Хранитель пути назвал фенеком, внимательно наблюдала.

– У меня в рюкзаке есть бинты, – сказал парень.

Он протянул девушке длинную полоску белой ткани, которая была скатана в валик.

«Странное название – бинт», – таких слов Приш раньше не слышал.

Девушка перевязала парня.

– Это откуда? – спросила она про шрамы, пока парень одевался. – Ритуал? На мужество? В пустыне местные племена проводят такие испытания среди юношей.

Тот достал из мешка какие-то белые кружочки и проглотил их.

– Нет, – ответил он, – там раньше росли крылья.

Приш раньше никогда не видел ангелов. И этот парень никак на них не походил. Одежда странная: брюки из непонятной материи, тёмно-синие и очень плотные, куртка из скользкой ткани, ботинки не из мягкой кожи, а грубые – подобных в Темногорье не шьют. А вот внешность обычная. Разве ангелы такими бывают?

Он так и спросил. Парень сначала не понял, а затем ответил:

– Ангелов не существует, это же сказки для детей. А я поэт. Точнее, был им.

И замолчал. Приш не стал лезть с вопросами: ясно, что парню не до этого. Тот прикрыл глаза и вроде как задремал. Но надо же узнать, как к нему обращаться. Да и к девушке тоже. Раз им вместе идти до радуги.

– Меня зовут Приш, – представился он. – Я живу… жил, – поправился Приш, – в Яблоневой долине. И хочу вернуться домой.

Первой откликнулась девушка:

– Мое имя Мёнгере.

Больше она ничего не сказала. Парень, казалось, уже спал. Но вдруг его ресницы дрогнули, и он произнёс:

– А я Глеб.

Глава 12. Вязанка хвороста

Поэту нездоровилось. Таблетки, которые тот пил, помогали мало. К тому же стремительно темнело, поэтому пришлось соорудить временный лагерь. Поэт достал из своего мешка, который он называл рюкзаком, удивительный нож: тот раскладывался и состоял из нескольких лезвий. Имелась даже пилка, которой можно было отпилить сучья. А вот топорика, к сожалению, ни у кого не было. Впрочем, как и еды. Лишь у поэта нашлась пара бутылок воды, тушёнка, копчёная колбаса и хлеб. Приш с любопытством разглядывал продукты, заодно запоминая незнакомые слова: похоже, Глеб был из другого мира. Про Мёнгере он бы не сказал так уверенно. Хотя она тоже выглядела необычно, по мнению Приша, но Темногорье большое.

А Глеб про Темногорье ничего не слышал. Пожал плечами, и всё. Но толку от него сейчас ноль: трясётся так, что всё тело ходуном ходит. И накинуть нечего: Приш сам в лёгкой куртке. Хорошо, что не снял, когда в комнату поднялся. Да и вообще, оплошал – ничего с собой не взял. Как ребёнок. Мёнгере тоже легко одета: полотняные штаны, длинное платье с разрезами по бокам до бёдер и платок на голове. А уже осень, ночи прохладные. Нужен костёр.

Он и Мёнгере отправились за хворостом: сухое дерево лучше горит. Лисичка, которую девушка называла Хухэ, с ними. Набрали не быстро: девушка сначала не понимала, что она тоже должна таскать сучья. Такое ощущение, что