Обращаться надо было к активным мерам борьбы с подводными лодками, а “не к совершенно второстепенному защитному, а следовательно, пассивному средству “в виде одиночной мачты (РГА ВМФ, ф. 556, on. 1, д. 64, л. 6). Нужно было, однако, без малого десять лет, чтобы вернуться к этой здравой мысли, но понадобилась еще и гибель "Паллады”, чтобы заставить флот действительно задуматься об активных мерах борьбы с подводными лодками. Пока же на “Макарове” неосмотрительно отказались от “лишнего” прожектора и только в последний момент решили не исключать его из состава вооружения, а доставить (чтобы не оставлять французам) в Россию.

Бесспорно полезным, хотя едва ли осуществленным, было и предложение о защите прожекторов во время дневного боя. О нем командиру сообщили 24 марта 1907 г. на основании решения комиссии З.П. Рожественского. Его следовало распространить и на “Адмирал Макаров”. В числе этих “боевых” мер решетчатый пол в боевой рубке крейсера (вероятно, вспомнив о стоянии адмирала в Цусиме на коленях) предлагалось “оставить из деревянных решетчатых люков” без замены их латунными.

Ходовую рубку и верхний передний мостик (чтобы осколки не попадали в бою внутрь боевой рубки) следовало упразднить, а предусматривавшиеся на них два прожектора поместить на нижнем переднем мостике позади пулеметов. Их во время подготовки к дневному бою предлагалось, “как это принято теперь в нашем флоте”, убрать под броневую защиту. Сделать это следовало, как, видимо, казалось членам комиссии (в подробности она не вдавалась), с помощью нехитрого приспособления в виде трех водонепроницаемых крышек с горловинами, прорезанными в палубе мостика, верхней и батарейной палубах. Таким путем оба носовых прожектора со всеми удобствами могли быть надежно укрыты на броневой палубе в отделении между носовыми шпангоутами 41–48. Где должна располагаться для этого кран-балка — подписавший письмо за Главного инспектора кораблестроения генерал- майор Н.Е. Титов (1846–1918) не указывал.

Приборы управления крейсером, электрический и ручной штурвалы и машинный телеграф, независимые от имеемых в боевых рубках, следовало установить на ее крыше. Здесь же должен находиться и главный компас. Остальные приборы при нехватке места могли быть установлены на нижнем мостике впереди боевой рубки вместе с путевым компасом. За этими указаниями 27 марта было получено предостережение о применении на штагах предполагавшихся по проекту деревянных изоляторов. Вскоре последовало уточнение: на совещании 25 апреля 1907 г. под председательством нового Морского министра И.М. Дикова было решено сохранить на “Адмирале Макарове” ходовую рубку и верхний мостик.

Правильно поняв отказ Министерства от противопожарных страхов и отстаивая свои коммерческие интересы, фирма уже в июле представила командиру (для утверждения в Петербурге чертеж д е р е в я н н о й (разрядка моя — P.M.) штурманской рубки.

Временами удавались и полезные для корабля решения — люки для форсирования тяги на случай аварии с дымовыми трубами. Но при этом продолжалась борьба с навязывавшимися кораблю кокосовыми половиками, а затем и шведской мастикой (командир добивался замены ее линолеумом). И пусть ученая комиссия признавала его опасно горючим, более практичного покрытия, напоминал командир, в мире пока не найти.

Решение этого “принципиального” вопроса было отодвинуто другими, более существенными задачами, с которыми работы на корабле приближались к завершающей стадии.

В свежем море. С открытки того времени

Установка механизмов и получение артиллерии всегда (вместе с установкой брони) знаменовали предстоящую готовность корабля к сдаточным испытаниям. Первыми 8-дм пушки для “Адмирала Макарова” Обуховский завод обещал изготовить 15 сентября 1906 г., а станки к ним Металлический завод обязывался доставить через 4 месяца по получении им орудий. Для ускорения поставки орудий на корабль решено было сдвинуть график, доставив первый станок к 1 декабря, а второй к 15 декабря, а первую 8-дм пушку не воронить, как было принято, а красить. Первый 8-дм станок с орудием 26 марта 1907 г. испытали стрельбой, но вопреки обещаниям об ускорении доставки оба 8-дм орудия в сборе со станками отправили во Францию только 17 августа 1907 г. В этот же день были отправлены первые две 6-дм пушки нового чертежа Обуховского завода, 25 августа готовились отправить третью, за ней последующие. Для размещения в погребах боеприпасов уточнили, что удлиненными (по 19,3 дм) будут и 6-дм и унитарные 75-мм патроны. По получении их выяснили, что длина патронов вместо 36 дм оказалась прежняя — 34 дм.

К 25 октября 1907 г. получили всю артиллерию, за исключением четырех 57-мм пушек (длина 58 калибров), двух десантных орудий и четырех пулеметов. Полностью артиллерию смогли получить с 11-месячным опозданием. Революция, забастовочное движение, трудности освоения новой технологии и явились причинами задержек. Факты же оказались таковы, что швартовые испытания пришлось начать до окончательной установки орудий. Их позднее поступление из России внесло сумятицу в ход работ и приемки техники корабля. В мае 1907 г. решили переделать крышу боевой рубки для установки внутри ее дальномера и стереотрубы.

В июне 1907 г. замедление работ создавала установка цилиндра среднего давления левой машины, который трижды приходилось браковать и взамен отливать новый. В июле одобрили инициативу командира о защите кормового дальномера помещением его в особой броневой рубке. 5 месячный срок заказа МТК разрешил, но броню приказал применять не углеродистую, а крупповскую. В августе уточнили 4,75-дм размер просвета для дальномера Барра и Струда с базой 4,5 фута — характеристикой вовсе уже не самой современной. За фирмой, а может быть, и за наблюдающими, как еще раз выяснилось, требовался глаз да глаз.

Доверившись уверениям французов в высоком качестве брони рубки, командир Пономарев подписал очередное дополнительное соглашение на дорогостоящую (29,5 тыс. франков) сверхкоитрактную поставку. Когда же в МТК в августе 1907 г. получили потребованные им пробные планки брони (артиллерийский отдел оставался на позиции строгой приемки заказа), то обнаружили, что их прочность на разрыв составила лишь 70 кг/кв. мм, что соответствовало не дорогой крупповской нецементированной броне (82–93 кг/ кв. мм), а обыкновенной кованой пушечной стали. От командира потребовали добиться показателей прочности не менее 75–85 кг/мм².

1 сентября 1907 г. наблюдающий инженер докладывал о задержке работ вследствие забракования цилиндра среднего давления левой машины и крышки цилиндра низкого давления правой машины. К установке нового цилиндра готовились приступить 2/15 сентября. Оставались не доставленными из России шесть 6-дм пушек со станками, 11 75-мм пушек с бортовыми станками, 5 75-мм на центральном штыре, 4 57-мм пушки и 4 пулемета. Со смешанными чувствами — кто с цусимской обреченностью, кто с негодованием на тупость бюрократии — принимали офицеры и занимались установкой этих совершенно не нужных для корабля малокалиберных пушек. Именно о них ни у кого из участников войны не было сомнений. Но начальство приказывало — приходилось подчиняться.