Еременко, с его растерянностью в первые минуты появления Мехлиса на КП, не слишком понравился. Слишком многих вчера поразила паника. Слишком многие на поверку оказались вовсе не такими боевыми и преданными, как того требовали обстоятельства. Майор вел себя уверенно и понимал место командира в бою. Он впитывал в себя сообщения со средств связи, проверял их и выдавал решение. Продуманное и точное. На исполнение которого требовался минимум сил и средств. Это, наверное, и есть талант командира. А одинокая медаль «За отвагу» говорила о том, что оная отвага у него присутствует.

– За что получили? – спросил комиссар Мехлис у Влада.

– За бои у озера Хасан.

Мехлис тряхнул кудрями. Потянулся к кофейнику и разжег спиртовку под ним.

– А удобно тут у вас!

– Строилось с учетом возможных артобстрелов еще при Александрах Втором и Третьем и позже, перед той войной. Царские генералы комфорт ценили, – ответил Карбышев.

– Может быть, здесь расположить КП фронта? – спросил оценивший помещение Еременко.

– Нет никакого смысла подтягивать сюда управление фронтом. Здесь достаточно командиров. Необходимо принимать войска второго эшелона и накапливать силы для ответных действий. Это удобнее делать в Минске. А мы, командиры трех крепостей, будем изматывать противника здесь. Держится Гродно, стоит Осовец, и Брест качественно поддерживает 4-ю армию. Крепости, конечно, старые, отремонтировать их до конца не удалось, но пока они держатся, будет держаться весь фронт, – ответил Карбышев, спрашивая разрешения присесть и закурить.

– Да-да, конечно. Кофе?

– Не откажусь!

Владислав, понявший, что разбор прыжков в сторону закончен, заглянул в холодильник на кухне и принес запотевшую бутылку «Московской». Судя по всему, вовремя, у генералов во рту пересохло от споров. Множества похвал удостоилось домашнее сало. Затем прошли в столовую, и… Наверное, это был ужин.

Слегка осоловевший Еременко поинтересовался именем-отчеством и записал его в блокнот. Так сказать, контакт налажен. Через час машины с начальством в сопровождении бронетехники двинулись наводить порядок в других местах. Первые сутки войны закончились. «Интересно, столько таких еще предстоит?» – подумал майор, глядя на узкие щелки красного света отъезжающей техники.

А где-то, довольно далеко от крепости, ездовые нахлестывали лошадей, матеря командование, которое приказало возвращаться туда, откуда только что уехали. Надрывались моторы ГАЗов, волоча за собой обратно противотанковые пушки. Чахлый пятидесятисильный мотор с трудом справлялся с довольно тяжелым орудием на подъемах. Заряжающие налегали на тормоза на спусках, едва держась на подпрыгивающем, жестко подвешенном станке. Командиры недоумевали, зачем понадобился этот бестолковый марш туда-обратно.

К утру батареи прибыли на место. Там их посетил виновник ночной кавалькады майор Преображенский. Что он мог им сказать? Изменились обстоятельства, данные разведки показывают непосредственную угрозу укрепрайону. Он не мог сказать им, что командующий фронтом просто не подумал о том, что он делает. Но вернулись они вовремя! Утром начались атаки на единственном танкоопасном направлении в районе Козловки. По всей видимости, противник знал, что батареи сняли, потому что проскочил на большой скорости сектор обстрела трех артиллерийских дотов, потеряв на этом рубеже несколько танков. Его пехоту отсекла и положила мордой в землю пехота и фланкирующие доты, и танки противника развернулись, чтобы расправиться с их охранением, и подставили борта шести орудиям первой батареи.

– Батарея! Огонь! – прокричал комбат Новосельцев.

Раздался залп, и три танка выбросили жирный огонь из двигателей, а еще два просто остановились. Еще два залпа – и все танки противника зачадили горящим синтетическим бензином. Владислав осмотрел подбитые танки после боя. Все они были пробиты насквозь, как картон. Но большинство экипажей приходилось добивать уже на земле. Лишь несколько человек были убиты внутри машин. Бронебойные снаряды были избыточны для стрельбы по этим танкам. Но тут опять начался налет немецкой артиллерии, пришлось уходить в ходы сообщения, а оттуда довольно долго добираться до «козлика», стоящего в километре от места боя. Артиллеристы-противотанкисты меняли позицию, перекатывая пушки по противному рассыпчатому песку в сосновом лесу. При виде того, как упираются красноармейцы, Владу хотелось помочь им толкать тяжелые орудия.

«Сорокапятки были бы удобнее для такого боя и против таких танков», – подумал он, садясь в свой «газон».

– Домой, поехали!

Из леска выскочил Ба-10, занял позицию впереди, сзади пристроился еще один. Каждый выезд начальников обходился в бешеное количество бензина, но тот пока был.

Стояла ужасающая жара, самым необходимым продуктом была вода на позициях: она была нужна людям и пулеметам. В опустевших селах реквизировали все молоковозки, их вымыли, но вода все равно была жирноватой и пахла прокисшим кефиром. Пока проблем с продовольствием не возникало, но его подвоз резко сократился. Железнодорожники старались протолкнуть за ночь как можно больше боеприпасов, которых требовалось много, очень много. Корпус только обстреливался, и бесполезной стрельбы было многовато.

Владислав начинал каждый день с просмотра данных авиаразведки, хотелось увидеть, что сосредоточение войск противника на Сувалокском выступе хоть немного бы уменьшилось. Наконец, на четвертые сутки боев стало заметно, что часть бронетехники куда-то ушла. Он созвонился с Карбышевым.

– Владислав Николаевич, организуйте поиск, крайне важно не ошибиться, что противник действительно выдвинулся к Друскининкаю, а не замаскировал технику в лесочках. И выдвигай три батареи в помощь «шестерке».

– Могу переместить правее три батареи 130-го полка.

– Желательно весь полк, товарищ майор. Рассчитайте время перебазирования, а после артподготовки немедленно пусть отходят на место. Девятая дивизия их прикроет.

Карбышев решил бить врага его же оружием: маневром и взаимодействием. Но требовалось плотно прикрыть громадины МЛ во время отхода. И тут судьба улыбнулась Владу. В эшелоне, пришедшем ранним утром, в шести вагонах оказались долгожданные ДШК и боеприпасы к ним. Сняв две роты 102-го пульбата со второго и первого форта, их придали 130-му полку. Ночью полк медленно пополз к Августову. Предстояло за ночь пройти пятьдесят шесть километров, занять позиции в лесу у села Хута и оттуда провести артподготовку по позициям 20-го корпуса немцев, атакующего сейчас Августов. Главное препятствие – мост через Бобры.

Ревя моторами, «сталинцы» проехали через крепость и свернули налево. Вслед за ними майор отправил порожняком еще шесть тракторов с пульротами. На всякий пожарный случай. Тракторы отличались не слишком высокой надежностью. На месте уже работали несколько десятков человек, расчищая места под орудия и заготавливая маскировку. Марш длился на полтора часа дольше запланированного, но полк успел развернуться в срок. Правда, его колонна внесла сумятицу в действия танкистов. Тем не менее, доклады ото всех поступили на армейский узел связи.