Артем улегся в углу на сыроватую солому.

«Давно не меняли, — подумал он. — За всем не уследишь».

Головная боль стала понемногу отступать, но пришла тошнота.

«У меня сотрясение. Еще этого не хватало. Как все хреново! Кто меня дернул поехать им навстречу и послушаться приказа этого сопляка? Надо было сразу бежать. На что надеялся? На справедливость? Вот же дурень! На указ короля понадеялся, что служивых магов не имеют права трогать. Думал, успею. Придурок! — ругал он себя. — Кто тут следит за законами? Тут каждый прыщ сам себе король…»

— Эй, маг! — послышалось из темноты. — Ты жив?

Артем от неожиданности замер и прислушался.

— Кто тут? — осторожно спросил он.

— Меня Ремголом зовут, — вновь раздался голос из темноты. Я отставной сержант кирасирского полка из Блюменга… Ты был без сознания, то Артема звал, то маму.

— А ты где, Ремгол?

— В соседней камере.

— Чего ты тут делаешь, сержант? Я тебя сюда не сажал.

— Ты не сажал. Да эти инквизиторы, тьма их забери, меня сюда посадили. За тебя, кстати…

— За меня? — удивился Артем. — А я тут с какого бока?

— С такого. Я купцам, что ехали сюда, сказал, что твой знакомый, друг детства, а они меня инквизиции сдали по дороге. Как узнали, что тебя будут арестовывать, так сразу и сдали. Я на тебя донос написал, ты уж прости, заставили.

— Друг детства? — удивился Артем — Я тебя не знаю. Не было у меня в друзьях Ремгола.

— Конечно, не было. Это я, чтобы прибиться к каравану, так сказал. Мол, ты меня знаешь и слушаешь мои советы. Мол, поспособствую торговле. Они и купились. А оно вон как вышло. Зря я Уильяма послушал и сюда поехал.

— Уильяма? — еще больше удивился Артем. — Какого Уильяма?

— Того самого, который по твоей милости расследование проводит. Из Бамергема.

— Ох ты ж! — охнул Артем. — И как его расследование?

— Да никак. Попал в плен, бежал. Сейчас его ищут по всей провинции. В бегах.

— В бегах? Почему в бегах?

— Потому что наехал на одного конта. Думал, приедет к нему, покажет ему свой ордер, а тот и сдастся. А конт не будь дурак, засунул его в подвал к палачу. Если бы не я и шуань, закопали бы по-тихому на замковом кладбище. Мы его вытащили из тюрьмы и разбежались. Он сказал, поезжай, Ремгол, к магу Артаму, спрячься до времени у него в Хволе. Я приехал в город, а тебя там нет. Сержанты, спасибо, помогли, подсказали братишки, где ты. Вот с купцами я и хотел до тебя добраться, и пересидеть, значит, пока облава идет. Дурень этот Уильям, я тебе скажу. Бестолковый.

— Хм… Бестолковый? — переспросил Артем. — Он мне таким не показался.

— Так люди часто бывают не такими, какими кажутся. Вон ты тоже казался шишкой. А на деле один пшик. О-хо-хо! И зачем я сюда поехал? Зачем связался с Уильямом и его узкоглазым?..

Артем ненадолго задумался. Этот сержант может помочь сбежать. Вдвоем как-то сподручнее. Жаль, что у Уильяма ничего не получилось. Но не беда. Не всегда мы получаем, что хотим. Наверное, лучше было бы оставить ордер у себя. Его никто не торопил. Сейчас бы он пригодился. В крепости пять десятков солдат, и они бы его приказ выполнили. Но назад уже не отыграешь.

— Ремгол, — позвал он сержанта.

— Чего тебе, маг?

— Бежать нам надо, Ремгол.

— Бежать? Куда? Тут кругом лес и зверье. Без оружия и припасов пропадем. К людям не сунешься, сдадут, а скоро зима. Сдохнем.

— Я знаю куда. Не сдохнем. Есть люди, что нас примут. Ты отсидишься, я скроюсь. А если не сбежим, то нас сожгут инквизиторы. Так и так помирать.

— Это да-а, — вздохнул Ремгол. — Только как тут сбежишь? Заперты мы.

— Ты связан, Ремгол?

— Нет.

— Хорошо. Можно попробовать напасть на охрану, когда она придет. Нас кто охраняет?

— Стража инквизиторов…

Договорить Ремгол не успел. Сверху раздался скрип открываемой двери. В подвал тюрьмы робко заглянул дрожащий свет масляного светильника. Несмело отодвигая тьму, двинулся вперед. В тусклом свете сначала показались сапоги спускающегося человека, потом он сам. Следом шел второй. Они открыли двери камеры Артема, подхватили его с пола, согнули вниз головой и так потащили наверх. Вывели во двор крепости и повели в сторону кузницы. Там его ждали длинноволосый инквизитор и отец Ермолай. В углу смирно сидел кузнец.

— Привяжите заблудшего к потолочной балке, — распорядился длинноволосый. Он терпеливо подождал, пока Артема привяжут, и потом обыденным голосом спросил: — Маг Артам, ответьте святой инквизиции. Признаете себя виновным в применении черной магии? В наведении порчи и в том, что занимались запрещенной некромантией?

— Не признаю.

— Это хорошо, — кивнул инквизитор и обратился к стражнику: — Поработай, голубчик, кнутом для просветления памяти…

Стражник вытащил из-за голенища сапога плеть, хлестнул ею по воздуху, а следующий удар с оттягом пришелся по спине Артема. Артем почувствовал, как треснула кожа. От боли он выгнулся, дернулся и застонал. Следующий удар ожег его спину сильнее. Он вновь дернулся и застонал уже громче. Третий удар заставил его взвыть. Потом удары посыпались один за другим. В какой-то момент Артем, извиваясь всем телом, сильно приложился виском о столб, у которого он стоял, и потерял сознание.

— Хватит! — остановил палача длинноволосый. — Облейте его водой.

Артама выкинуло из забвения. Холод, страх, боль и непередаваемый ужас одновременно обрушились на него. Артам понял, что привязан и избит. Он завизжал и задергался, пытаясь освободиться.

— Смотри-ка, как его проняло! — услышал он знакомый голос и судорожно стал искать взглядом говорившего. Увидел отца Ермолая и, радостно ища у того спасения от мук, закричал:

— Отец Ермолай! Спасите!

— Опомнился, вражина. Поздно, еретик поганый. Сознавайся! Если хочешь получить спасение, расскажи всю правду о своих темных делах!

— Во всем сознаюсь! В чем хотите сознаюсь! — спеша и проглатывая слова вместе со слезами, затараторил Артам.

Отец Ермолай довольно посмотрел на длинноволосого. Тот лишь скривил губы.

— Ударь разочек, чтобы лучше память прочистить, — приказал он стражнику.

Тот размахнулся, и Артам, объятый ужасом, зажмурился и нырнул вниз.

Удар плети вернул Артема в сознание. Он вскрикнул и с ненавистью посмотрел на длинноволосого.

— Ну как, маг, ты сознаешься в том, что творил черную магию, наводил порчу и занимался запрещенной некромантией?

— Плевать я на тебя хотел и на твои вопросы, паскуда.

Длинноволосый от удивления широко раскрыл глаза. Еретик только что молил о пощаде, а теперь вновь выказывает строптивость. Он посмотрел на отца Ермолая и злобно выругался: