— Э! — послышалось со стороны высокого монаха.

Но Скопин подмигнул ему, и тот умолк.

Смотритель кланялся, не вставая с колен.

— Прости, Иван Федорович. Бес попутал. Бес попутал. Истинно — переместил! Прихоронил до твоего прихода. А людишки тут разные бродят — ведь это только опосля смерти все тихие. А до того — жулик на жулике сидит и жуликом погоняет. Уж точно — смотрю, золотишко. Дай, думаю, припрячу, пока полиция не пришла. А то мало ли?..

— Ладно же, помни мою доброту. Жди тут. Сейчас приедет полицейский экипаж, заберет тело, — сказал Скопин и зашагал к выходу с кладбища.

— Почему вы не наказали его строже? — спросил Архипов, шагавший рядом.

Скопин пожал плечами.

— Я ведь не соврал: найденные вещи действительно ничьи, раз об их пропаже нет никакого официального заявления. За что его наказывать? За то, что он вороватый? Так половину России посадить надо. У него и так работа не из приятных, Захар Борисович. Он, конечно, наживается на родственниках, но те никаких жалоб не подают. А значит, формально ни в чем его обвинить я не могу. Он чист перед законом.

— Формально, — язвительно сказал Архипов.

— Да, формально, — кивнул Скопин. — Но не дай бог я увижу хоть одно заявление на него или посчитаю, что он слишком много стал брать с родственников покойников…

— И он сильно пожалеет, — закончил за него Архипов.

— Вот именно! — улыбнулся Скопин.

— Ушла. Уже как час тому назад. Недоглядели…

— Как ушла? Куда? — кричал Архипов на дежурного. — Кто разрешил отпускать?

— Так это… — виновато бормотал тот. — Приказа задерживать не было. Вот, просила передать…

Захар схватил четвертушку бумаги, где круглым женским почерком было написано:

«Простите, что ухожу не спросившись. Спасибо вам за участие. Жизнь моя кончена. Не ищите меня».

Он рухнул на стул. Скопин взял из руки Архипова записку и прочитал ее.

— Эх, девушки, девушки, — сказал он. — Ну что ты будешь делать, а?

— Просит не искать, — тихо ответил Архипов.

— То есть как раз просит найти и спасти ее. Иначе вообще не оставила бы записки. Так ушла бы.

— Вы думаете? — задумчиво спросил Захар.

Иван Федорович обернулся к дежурному:

— Куда пошла-то? В сторону училищ или к Долгоруковской?

— К Долгоруковской.

Скопин пожал плечами.

— Это плохо. Так я думал, что она могла пойти наниматься в училища горничной или посудомойкой. А если к Долгоруковской, то там дальше на Миуссах мы вряд ли найдем. А если она к Лесной сунется, то тут — пиши пропало. Народец там…

— Надо догнать, — твердо сказал Архипов. — Надо ее вернуть.

— Она вышла отсюда час назад, — указал Скопин на кивнувшего дежурного. — Как вы ее догоните?

Архипов покраснел и начал злиться.

— Да что вы, не понимаете! Девушка в таком состоянии, одна, без средств, без защиты! Да с ней черт-те что может случиться!

Скопин пододвинул ногой еще один стул, сел, достал из кармана свою маленькую черную трубочку и сунул в рот. С интересом посмотрев на Архипова, Иван Федорович сказал:

— А вы представляете себе, сколько сейчас в Москве вот таких несчастных, одиноких девушек без средств к существованию, без родных и без квартиры?

— При чем здесь эти рассуждения? — зло спросил Захар. — Это все отвлеченные вещи. Мы говорим о конкретной девушке.

— Вы верите в судьбу? — Скопин достал спички и принялся раскуривать свою трубку.

— А судьба здесь при чем?

— Я повторяю вам, что нагнать Машу мы уже не сможем. Только если благодаря случайности. Но шансы на это очень малы. Она и так сделала, со своей точки зрения, слишком много: попросила вас, незнакомого человека, о помощи. Но вряд ли девушка отойдет на пару шагов и будет ждать, что вы явитесь ее спасать. Сходите, конечно, посмотрите… Вдруг я не прав?

Архипов встал.

— Так при чем тут судьба? Только коротко?

— Если ей судьба спастись — она спасется. С вами или без — но спасется. А если не судьба…

— Идите вы к черту! — выругался Архипов. — Только время тратите тут!

Он быстро вышел из части и почти побежал к Долгоруковской, уворачиваясь от прохожих.

— Вот-вот. — Дежурный присел на оставленный Архиповым стул. — Правда ваша, Иван Федорович. Ежели человеку не судьба умереть, он и вовсе не умрет. Так и будет лямку тянуть до Второго пришествия.

— Но это ты, братец, загнул, — сказал Скопин, выпуская клуб дыма. — Лучше посмотри в окошко, что там за экипаж к нам заворачивает?

— Этот? — Дежурный привстал, глядя в окно. — Небось, того покойника привезли с Лазаревского. Пойду за носилками.

Скопин подождал, пока тело пронесут в морг, стоявший за основным зданием части, почти на берегу небольшого пруда — одного из двух. Эти пруды натекали из Неглинки. Потом встал и выбил трубку в плевательницу.

— Посмотрим, что нам еще расскажет Павел Зиновьевич, — пробормотал он.

Архипов шел быстрым шагом по Долгоруковской в сторону Палихи. Он уже обошел и Щемиловский, и Пименовский переулки, и пробежал весь Воротниковский, заглядывая во дворы, — Маши он так и не заметил. Дойдя по Лесной до самой Тверской заставы, до новых Триумфальных ворот, Захар остановился, тяжело дыша и не замечая местного будочника, который сидел на табуретке и, позевывая, наблюдал за работающими тут уличными сапожниками и их клиентами, которые, как цапли, стояли на одной ноге, поджимая вторую — босую, ожидая починки сапога или ботинка. Только тут к Архипову пришла наконец в голову мысль, о которой он не задумывался в спешке своих поисков: а почему он вообще так близко к сердцу принял уход Маши? Только потому, что она была ценным свидетелем?

Да, сказал он себе, не следовало отпускать девушку, хотя бы для того, чтобы она опознала бритого мертвеца с Лазаревского кладбища. Осколок, найденный Скопиным, еще ничего не доказывал. Надо объявить ее в розыск — именно ради опознания! И не стоило самому бегать по улицам и переулкам. Ведь он повел себя перед Скопиным совершенно по-дурацки, не обосновав важность свидетельских показаний девушки! Скопин, правда, и сам хорош — мог бы догадаться, а не рассиживать на стуле и не говорить благоглупости. Вот уж правда — живое доказательство необходимости реформ! Столько пустой болтовни, когда дорога каждая секунда! Когда девушка… нет, ценный свидетель подвергается опасности!

Архипов, отдышавшись, пошел обратно в часть, в сторону выдававшейся вверх каланчи. Жаль, что нельзя подняться наверх и спросить у пожарного, не видал ли он, куда пошла девушка — пожарный, скорее всего, не обратил на нее никакого внимания — сверху все люди представлялись малыми муравьями, важнее было не пропустить черный дым пожара.