— Обижаете, Станислав Григорьевич!

— Знаю, что ты не сбежишь. Но тогда — вперед, на Сахалин. И не смей появляться в Москве в ближайший год-полтора. А то и два.

Скопин вышел на улицу, низко надвинув кепи с судейской кокардой. Засунув руки в карманы, он стоял просто так, потом нащупал трубку и сунул ее в зубы, не прикуривая.

— Нищему собраться — только подпоясаться, — пробормотал он. — А Мирон, я чаю, останется за домом следить.

Оглядевшись по сторонам, он увидел двух мастеровых.

— Братцы! — окликнул их Иван Федорович. — А есть где поблизости кабак?