— Не надо никуда заезжать. Я сама домой приеду.

— Договорились.

Она уходит. Садиться в свою машину. И выезжает из парковки. А я стою и туплю. Не ожидал такого поворота. Ненавижу оттягивать моменты важных разговоров. Ожидание смерти — хуже самой смерти. В конце концов, не мог же я ее насильно запихнуть в машину и увезти в неизвестном направлении.

Лили приехала домой на десять минут раньше заявленного. Но, опять-таки, не случилось так как хотелось. Нам не удалось поговорить. Сегодня в доме все как сговорились. Отец всё время дергал меня и отвлекал какими-то не существенными замечаниями. Потом звонил Майк. Ему тоже что-то там не нравилось в документах. Ванесса заставила Лили выбирать вместе с ней мебель в наш новый дом в Калифорнии. Ближе к полуночи мое терпение все же лопнуло. Я без стука зашёл, можно сказать — практически ворвался, к ней в комнату.

— Занята? Поехали! — Лили сидела на кровати. Благо, в одежде. Она даже не успела ничего ответить, перед тем как я взял за руку и упрямо потянул за собой. Коридор. Поворот. Лестница. Я пёр как ледокол, не видя перед собой никаких препятствий.

— Куда? — Она ухватилась рукой за перила.

— Туда, — ей приходилось подбегать, чтобы успевать за мной.

— Дай мне хотя бы куртку одеть, — запротестовала она уже внизу.

— Одевай, — я снял с вешалки пуховик и кинул ей в руки. Сам одел на ходу пальто, и мы вышли на улицу. Я подогнал автомобиль и усадил в него Лили. Затем сел сам и быстро выехал за ворота.

— Куда мы едем? — Взволновано спросила она, оборачиваясь на наш дом, который оставался далеко позади.

— Туда, где нам никто мешать не будет. — Выпить хочешь?

— Я? Не очень. Паоло, ты меня пугаешь. Куда мы едем?

— Поедем в наш бар, — реально, не в гостиницу же ее везти. Тем более, что разговор нам предстоит долгий.

— Там ведь закрыто сейчас, — боковым зрением вижу, как она недоверчиво смотрит на меня.

— Вот именно, — лукаво улыбаюсь ей. — Нам там никто мешать не будет. И подсушивать нас тоже.

Лили

Я оттягивала этот разговор настолько, насколько только могла. Моя душа только перестала ныть и мне совершенно не хочется заново ковырять свежезажившую рану. Я изменилась. Я выросла над собой за этот период. И больше не хочу страдать. Ведь я имею на это право? Правда?

Но Паоло не успокаивался. Его будто бы кто-то подменили Сиэтле, а нам отправили нам обратно никому не известную копию. Когда брат вернулся я чувствовала, что что-то не так. Я видела, как его прёт. Это глубокие вздохи. Тяжелые взгляды. Он будто хочет что-то сказать и не может. Он не понимает. Не понимает, что мне больше не нужны его слова. Все прошло. Перегорело. Во мне что-то перегорело. Осталось сплошное выжженное поле. Пустота.

Я знаю, насколько тяжело жить с недосказанностью. И только поэтому я даю ему возможность облегчить свою совесть. Или что там у него. Не сопротивляясь, я сажусь в его автомобиль и не возражая еду с ним в наш бар. Я заранее знаю, что ему ответить на его душевные излияния. У меня в голове давно готов этот текст.

Бар Infernum — это одно из любимых детищ семьи Луккезе. Когда отчим легализировал свой бизнес, это заведение было одним из первых. Я никогда здесь раньше не была.

Мы останавливаемся рядом с баром. Паоло открывает дверь и подает мне руку, помогая выйти из авто. Закрывает машину, и мы идем ко входу. Брат достает из кармана ключ и вставляет в замочную скважину: — Не понял?! — Он толкает дверь, и она поддается отъезжая в сторону. — Здесь открыто. Странно.

Заходим внутрь и… Сука! Не привыкну к этому никогда. Кровь… Много крови… Марио, рядом с которым стоят его опричники. Поворачиваю голову и внос ударяет металлический запах крови. Хочется закрыть рукой нос. Я набираю побольше воздуха и стараюсь задержать дыхание. Морщусь. Спокойно. Главное сохранять спокойствия в такие моменты. При этом внутри я бьюсь в тихой истерике. Я не слышала диалог между Паоло и его отцом. Я стараюсь не смотреть на трупы. Мой взгляд привлекает фигура справа.

— Ее зачем притащил? — Отчим практически переходит на крик.

— Лилиан напросилась ехать со мной, — Серьёзно? Он сейчас на меня съезжает? Я, конечно, понимаю, что он боится Марио. И я его боюсь. Что греха таить, мы все боимся его гнева. Но вешать всех собак на меня, увольте. — Ей дома скучно было. И я решил, что ничего страшного не случиться, если она развеется немного. Да? — Паоло поворачивает голову и смотрит в мою сторону.

— Э-э-м… — я сдаюсь. Мне нечего сказать и поэтому приходиться подтвердить слова Паоло. — Папа, пожалуйста, не ругайся на нас за это, — пытаюсь смягчить этого головореза и снова перестаю слушать, о чем они продолжают говорить, потому как снова переключаюсь на этот странный объект, лежащий на полу. Я подхожу к нему. Это молодой мужчина. Судя по запаху, который от него исходил, он изрядно пьян. Он завернулся в пальто. Повернулся на бок и громко захрапел.

— А с ним что? — Произношу в голос. Блин, он что, спит? Как он может здесь спать? И вообще, кто это? Марио что-то отвечает. Но я его не слушаю. Слышу только как по залу раскатывается коллективный смех. Не отрывая своего взгляда, без малейшего стыда, я присаживаюсь на корточки и рассматриваю спящего незнакомца. У него странные татуировки на руках. Черепа и их много, они как будто опускаются вниз к пальцам. Жутковато… как с картины «Апофеоз войны». Интересно что они значат? Пальцами, осторожно убираю в сторону волосы с его лба.