около 2 месяцев, из Ирака до Балха около 2 месяцев, от Балха до границ ислама в стране Фергане немногим более 20 переходов, от Ферганы через Страну карлуков до домов Тагаз-газа немногим более 1 месяца, от жителей Тагазгаза до моря, омывающего берега Китая, около 2 месяцев» (Абу-л-Фида, XIV в.){56}. Срок, указанный этим поздним географом, можно считать рекордом скорости. Практически путешествие в Китай растягивалось года на три ввиду длительных остановок на отдых, зимовок, ожиданий благоприятной погоды и т. д. По пути лежали главные торгово-ремесленные города Востока, центры притяжения людей и товаров.

Великий шелковый путь:

а — основная трасса; б — ее ответвления

Нишапур — «место торговли обеих сторон (Востока и Запада), его товары вывозятся во все страны, у его ткани слава и блеск, в нее наряжаются жители Египта и Ирака. Там собираются плоды и туда ездят ради наук и торговли. Он — ярмарка Фарса, Синда и Кермана, складочное место Хорезма, Рея и Джурджана» (Мукаддаси){57}. Благосостояние таких городов, как Нишапур, было неразрывно связано с интересами дальней торговли. Их население пополняли пришельцы из разных мест.

Между цветущими оазисами лежали обширные незаселенные зоны — знойные пустыни с зыбучими песками и посещаемые только кочевниками степи. «Пески расстилаются на необозримое пространство; по прихоти ветра они то нагромождаются в одном месте, то вновь разметаются. Путники не находят там никаких следов человека, и многие из них сбиваются с дороги… Поэтому странники отмечают дорогу, собирая в кучи кости животных. Там нет нигде ни воды, ни растительности и часто дуют жгучие ветры. Когда поднимаются эти ветры, люди и животные падают в изнеможении и заболевают. Временами слышатся то пение и свист, то болезненные стоны, на если прислушиваться к этим звукам, то сознание помутится и потеряешь способность передвигаться. Вот почему там часто гибнут путники. Эти миражи — наваждение демонов» (Сюань Цзан){58}.

«Караван пришел, товары нам везет!»

Движение каравана подчинялось постоянному, несколько монотонному ритму. Традиция закрепляла его обычаи и распорядок жизни. Странствие совершалось неспешно, а стоянки были долгими. В безводной пустыне и степях, где отсутствовала дорожная служба, караванщики сами устраивали себе привалы:

Караванщики своим путем идут.

Мерно за верблюдом шествует верблюд,

Жвачку на ходу животные жуют,

На горбах тюки с товарами несут…

Ночь идет за днем, за ночью день идет, —

Караванный путь не близок и не скор.

Хотя правители, через владения которых проходил торговый путь, прилагали все усилия для обеспечения его безопасности, нередко, на караван нападали грабители; их ватаги достигали нескольких тысяч человек. Иногда они брали выкуп с купцов. Караван могли обобрать не только кочевники: во времена междоусобных войн и смут становились небезопасными и районы оседлого населения.

Переваливая через столько гор,

Люди на дорогу устремляют взор:

Может ведь нагрянуть и разбойник-вор.

Станут на привале — выставят дозор.

Где им питьевая встретится вода,

Там и отдыхать стараются всегда…

Хоть еще конца дороги не видать,

Дай бог быть живыми и товар продать,

Любят уж заране прибыли считать…

Если ночевать в пути решат они,

Чем ни есть себя вооружат они.

Если близко звери, разведут огни,

А с рассветом снова в путь спешат они…

Сколько им терпеть приходится невзгод!

Дни идут за днями, месяцы идут,

Караванщики в страну Байсун бредут.

Вот уже пред ними край родной простерт,

Сладко пахнет дымом соплеменных юрт,

Соплеменников они встречают тут.

Приход каравана из незнакомых мест воспринимали как большое событие:

Видя их, народ на перекрестках ждет,

Весть об их прибытии впереди идет:

«Караван пришел, товары нам везет!»

Каждый встречный им поклоны отдает…

Эти люди тоже все — и стар, и он —

На базар идут в тот самый град Байсун.

Будет каравану — люди говорят —

В этот день базарный очень рад Байсун.

И вот караван, минуя предместья-рабады, вступал на узкие улицы восточного города, где едва-едва могли разъехаться две арбы. С трудом пробираясь сквозь разноязычную толпу, он шел по лабиринту базарных переулков, кое-где перекрытых сводами или циновками, проходил под купольными зданиями на перекрестках главных улиц, где вели бойкую торговлю, минуя сотни маленьких мастерских-лавок, в которых под навесами-айванами ремесленники продавали свои изделия. На глазах у прохожих работали кузнецы, ткачи, кожевники, гончары, деревообделочники, оружейники, медники, ножевщики, переплетчики, ювелиры, изготовители сладостей, духов и лекарств, мясники и пекари. Здесь же на улице клиентов обслуживали брадобреи и сапожники, прямо на земле раскладывали свои товары старьевщики, назойливые гадальщики предлагали свои услуги, крикливые оборванные нищие хватали за полы прохожих. Рядом под одобрительные возгласы зрителей давали представление бродячие фокусники. Этот оглушающий цветастый базар выплескивался далеко за пределы тима — крытого рынка на берегу речки или канала, где каждый ряд был закреплен за определенным товаром. Мечети и медресе{59} на рыночных площадях приводили в изумление странников затейливостью своего убранства.

Караванщики приходят в Байсун-град,

Заворачивают в караван-сарай,

Здесь расположившись, попивают чай.

Будь благословен отцов священный край!{60}

Караван-сарай

Наконец-то, после долгого утомительного пути можно отдохнуть среди соплеменников! Люди одной национальности и веры останавливались в одной части города. Окруженные стеной с башнями вместительные караван-сараи у городских ворот или при оптовых рынках гостеприимно принимали