Потом все это стало надоедать.

Тогда, в юности, ей казалось, что в этом виновата она сама. Как можно возражать против того, чтобы тобой восхищались, чтобы тебя обожали, даже если нужно непременно сидеть в определенном положении в лучах солнца, пока тебе слагают оды? Возможно, ей не нужны развлечения, посещения соседей, друзья, смех, танцы…

Себастьян хотел только мира, покоя и общества милой жены. Даже если Джудит играла на фортепиано, что не было ее любимым занятием, она должна была исполнять только медленные пьесы мечтательного характера. Оживленная музыка, смех и беготня были запрещены, поскольку могли нарушить ход поэтических мыслей в голове Себастьяна.

Прошло несколько месяцев, прежде чем она осмелилась поинтересоваться физической стороной брака. Хотя подробности были ей неведомы, она все же выросла в деревне и знала, что для рождения детей одних поцелуев недостаточно. А стать матерью ей очень хотелось, потому что от скуки некуда было себя девать.

Ее вопрос смутил Себастьяна, но в туже ночь он пришел в ее спальню, потом еще и еще… В конце концов Джудит забеременела.

Поначалу Себастьян радовался мыслям о детях. В ожидании первенца он написал множество стихов о спящих херувимах и нежных матерях. Его самое знаменитое стихотворение «Моя ангельская невеста» было написано вскоре после рождения Бастьена. Но дети от природы непоседливы и шумливы. Бастьен не стал исключением, как и родившаяся следом Роузи. Дети стали огромной радостью для Джудит, но ее семейная жизнь превратилась в постоянную борьбу за предоставление им необходимой свободы. Это было ужасно, потому что муж становился все раздражительнее и капризнее, временами устраивал сварливые ссоры и упрямо требовал полной тишины в доме. Вся романтика отношений постепенно улетучилась, и в один прекрасный день Джудит поняла, что больше не любит мужа, а может, и не любила никогда. Ей перестали нравиться его стихи, которые теперь она считала сентиментальной ерундой. Когда Джудит видела мужа в папильотках, ей едва удавалось подавить разбиравший ее смех.

Впрочем, она уже ничего не могла поделать. Она была благодарна мужу хотя бы за то, что он все реже и реже посещал супружеское ложе. Прелестные таинства физической близости, бывшие когда-то предметом озорных и волнующих девичьих перешептываний, оказались весьма скучным и малоприятным занятием, не приносящим никакого удовольствия.

В том, что их брак потерпел неудачу, нельзя было винить одного Себастьяна, в общем и целом он был добрым и великодушным человеком, а его стихи свидетельствовали об искренней любви. Вина лежала на Джудит, которая была романтической дурочкой в свои шестнадцать лет. Поэтому она продолжала стараться изо всех сил, чтобы создать уютный дом для всей семьи, и относилась к Себастьяну скорее как к еще одному ребенку.

Себастьян, казалось, ничего не замечал и продолжал писать стихи, вызывавшие к Джудит зависть немалого числа женщин.

После появления на свет Роузи Себастьян и вовсе забыл о супружеских обязанностях. Он перестал бывать в супружеской постели, физическая близость между ними полностью прекратилась. Иногда Себастьян целовал жену в щечку, иногда сажал к себе на колени, словно ребенка. Этим и ограничивались физические контакты.

Жизнь шла привычной колеей, пока Себастьян не заболел внезапно воспалением легких, которое закончилось его смертью. Надо признаться, первой реакцией Джудит было чувство освобождения, и она всегда вспоминала это со жгучим стыдом. Однако свобода стала для нее настоящим испытанием, и первое время Джудит тупо подчинялась требованиям окружавших ее людей и невольно играла роль безутешной вдовы. По-настоящему она почувствовала горе, когда выяснилось, что Себастьян оставил семью на грани нищеты.

Ее несчастному отцу пришлось взять на себя бремя улаживания всех дел, и это тяжело сказалось на нем.

Джудит позволила отвезти себя и детей назад, в крохотный родительский домик, где многие недели предавалась отчаянию. Когда же она собралась с духом и написала письмо брату мужа, Тимоти Росситеру, то обнаружила, что теперь ее все называют Безутешной Вдовой. Потом она не плакала больше года, но имя Безутешной Вдовы приклеилось к ней намертво. Не последнюю роль в этом сыграло то, что все это время она продолжала носить строгий траур. На самом же деле Джудит просто не могла поступить иначе. Оставшись без гроша в кармане, она не смела потратить на одежду ни единой монетки и просто перекрасила в черное все старые платья, какие у нее были. Это помогло сберечь немного денег.

Когда был доставлен надгробный памятник, она чуть не потеряла сознание, услышав от каменотеса, что Себастьян заказал его много лет назад, сам сделал эскиз и оставил пустое место для даты смерти. К счастью, он оплатил свой памятник заранее, и Джудит обрадовалась предусмотрительности мужа. Но всякий раз, посещая могилу, она не могла не заметить всю несообразность и несоответствие патетического надгробия скромному сельскому кладбищу.

Порой она вспоминала, как десять лет назад Себастьян получил от своего дядюшки наследство и потратил все до копейки на устройство огромного розария возле Мейфилд-Хауса. Он даже заказал у селекционера специальный сорт, который потом назвал Джудит Росситер. Это был светло-кремовый хрупкий цветок изящной формы, не имевший ничего общего с самой Джудит. Наверное, Себастьян все же плохо знал свою жену.

Переехав в маленький деревенский домик, она не могла забрать розарий с собой, и роскошные розовые кусты так и остались возле Мейфилд-Хауса. Когда Джудит думала о том, сколько денег было на него потрачено, ее охватывала ненависть к покойному мужу, но она научилась подавлять ее. Ненависть никогда не приводит ни к чему хорошему.

Лорд Чаррингтон делал предложение Безутешной Вдове, а Джудит таковой никогда не была. Романтические бредни больше не занимали ее.

Джудит сложила в стопку последнее неглаженое белье и провела рукой по усталым глазам. Пора ложиться спать, да и свечи надо экономить.

Если она выйдет замуж за лорда Чаррингтона, ей никогда не придется экономить свечи. У нее будут не только свечи, но и слуги, новая одежда, школа для сына, развлечения, лошади… и никакой работы по дому.

Разве можно от этого отказаться?

Она отправилась спать, почти согласившись принять предложение лорда Чаррингтона, но провела беспокойную и почти бессонную ночь, то и дело меняя свое решение.

На следующий день Джудит с трудом сдерживалась, чтобы не накричать на детей, и те, подчиняясь безошибочному инстинкту, ушли играть в дальний угол двора и не говорили ни о лорде Чаррингтоне, ни о Хартуэлле, ни о лошадях.

Это укрепило ее решимость принять предложение графа. Сын и дочь явно хотели того же. Говорят, дети интуитивно чувствуют хороших людей. Но Джудит сомневалась в этом. Ведь дети поддаются минутному настроению, а Бастьена и Роузи подкупили тортами, лимонадом, лошадьми…

Ее терзали сомнения. Это был действительно вопрос жизни и смерти. Она должна проявить твердость духа и не упустить шанс, подаренный судьбой.