На другой день пришли сват и жених на назначенное место, видят: конь стоит в золотой сбруе, да такой, что никому и во сне увидать не придется; сели и поехали. Удивился барин и порешил дочь отдать. Честным пирком и за свадебку, повенчались, после венца пир горой; а потом кататься на лошадях хотели, вышли, чтобы ехать, а коня женихова и духу нет, да и сват куда-то слинял. Жених видит, что дело плохо, рассказал все невесте, а она отцу; ахнул отец, да делать нечего, остался зять на хлебах у тестя, а ему то и нужно было. Когда конь потерялся, сват видит, что дело плохо разыгралось, он и убежал со свадьбы. Идет он полем и думает, что ему теперь делать? Подошел он к большому камню, а под камень нора, посмотрел и ушел от камня; шел все вперед, смотрит — опять тот же камень. Отошел, походил и опять пришел; в это время пошел дождь, вздумал он отпуститься в нору и укрыться от дождя, спустился и провалился, и попал в жилище чертей.

Видит сват много чертей, и все они едят, кто хлеб, кто творог, кто редьку, всего у них много, видит он и того черта, что коня дал, тот целую свинью ест. Увидал он мужика и говорит: «Вот я у вас на свадьбе эту свинью стянул, теперь досыта поем, а то сколько раз ни ходил туда, ничего не мог взять. Однажды шел я голодный, туда сунусь, в другое место, не могу ничего взять, все закрещено; несет старуха, что живет у барина, горшок творогу, я подставил ей ногу — упала, горшок разбился, творог рассыпался; нет, и тут все начала крестить — испугался, убежал. Вот и коня-то вам дал, чтобы отомстить барину». Сват посмотрел, посмотрел на чертей, смекнул, что они едят все, что люди не перекрестивши, не благословясь полагают, и ушел домой. Барин скоро умер, а жених взял свата к себе, и живут припеваючи, да и черту сват ничего не дает брать; теперь они со старухой все крестят и благословляют. А невеста стала примерная хозяйка и всю дурь как рукой сняло.

158

Правда и Кривда

Жили два брата, один жил неправдой, людей обманывал и нажил много богатства, другой жил правдой, работал, трудился, людей не обманывал, а жил бедно — до того доживет, что в иной день и хлеба нет. Братья часто спорили: один говорил, что правдою на свете лучше жить, а другой хвалил кривду и говорил, что кривдой жить лучше. Однажды спорили, спорили, и Кривда предложил идти куда-либо и спрашивать, кто только встретится, чем на свете лучше жить, правдой или кривдой. Если до трех раз скажут, что кривдой жить лучше, то у Правды Кривда глаза выколет. Согласились и пошли. Идут дорогой, а навстречу им собака бежит, тощая, худая. Кривда и говорит: «Посмотри-ка брат, собака-то какая!» Собака остановилась и говорит: «Да, вот я прежде служила у хозяина, стадо и дом стерегла, а вот устарела, хозяин и прогнал меня, живу, где попало и постоянно голодна». — «Что, видел? — говорит Кривда. — Пойдем дальше». Идут дальше, а навстречу им конь бредет, тощий, худой, старый, еле ноги передвигает. «Ах, какой конь худой!» — говорит Правда. «Да, — говорит конь, — прежде я не такой бывал, служил у хозяина верой и правдой, сколько на бегах хозяину денег достал! Стар стал, работать не могу, хозяин меня и прогнал». «Вот, видишь, — говорит Кривда, — и другой человек неправдою живет». Пошли дальше, встречается им мужик. Остановились и спрашивают: «Скажи по совести, добрый человек, чем лучше жить на свете правдой или кривдой?» — «Вот еще, что вздумали спрашивать, правды-то теперь на земле и в слыхах нет, а если еще которая и путается тут, то в лаптях ходит». Пошли дальше. «Слышал?» — говорит Кривда. «Слышал», — говорит Правда. Завел Кривда Правду в лес, выколол ему глаза и ушел домой, а Правда и остался там. Правда не видит, куда идти, не знает, что делать, однако стал пробираться, долго ходил, и ночь наступила. Нащупал руками Правда сухой пень высокий, вскарабкался на пень, чтобы звери не тронули. Сидит, задремал, вдруг слышит говорит кто-то: «Что ты сегодня сделал?» — «Я сегодня опять на мельнице был, опять все разломал». — «А ты что наделал?» — «А я славную штуку устроил: брат у брата глаза выколол». — «Дело ладно!» — «А можно ли твое дело исправить, может ли кто глаза вылечить, чтобы он опять видел?» — «Можно, только по три утренних зари покататься по росе на траве». — «А где эта трава?» — «А трава здесь и растет недалеко, между ручейками на берегу, да не догадался никто». — «Ну, а твою мельницу может ли хозяин достроить!» — «Да, только бы рубил в крест, и я ничего бы не мог сделать». Все стихло. Настало утро, Правда и побрел, слышит — вода шумит, ручеек бежит; он и стал пробираться вдоль ручейка и пришел к речке; идет вдоль по берегу реки, опять наткнулся на ручеек, обрадовался и сидит на бережку. Настало утро, он по росе и повалялся, на другое и третье утро, и стал зрячим, но домой не пошел. Отправился туда, где хозяин не мог мельницы поставить, направил там дело и пришел домой. Удивился брат, что Правда стал зрячим, а еще больше дивился, когда Правда стал богатеть, — в доме у него всего довольно, новый дом построил, скота много завел; а Кривда стал беднеть: и скот-то валится, и что делать начнет, ничто не клеится. Вот раз ночью и приходит Кривда и стал спрашивать, что с Правдой было с того времени, как он его в лесу оставил. Правда все рассказал. Запало Кривде в голову тоже идти в лес, сесть на пень, может, и он услышит что-либо и разбогатеет. Ночью отправился, нашел тот пень и забрался. Слышит шум, видит, что кто-то прилетел, потом другой. Один и спрашивает: «Ну, что теперь делать думаешь?» — «Да, не знаю, — отвечает другой, — за мельницу хорошо мне досталось, целый год в котле в кипелой смоле сидел, нужно что-нибудь похитрее устроить». — «А ты что?» — «А я, брат, тоже целый год на крюк был за язык повешен за то, что проболтался и кто-то глаза вылечил». — «Нас,