Я натурально удивилась. Как они это себе представляют? Мальчишка Браев темный, Великий знает в каком поколении. Из простых, но ведь темный. Светлые лечат только светлых – это аксиома. Темные – да, те могут и тех, и других, говорят, это потому что сам Святой Асклепий был темным.

Ликас упрямо мотнул головой.

– Марта сказала. Если сейчас кто и сможет помочь, то только Мисси.

Ну-у-у, если Марта сказала...

– Мастер, а вы самый смелый из всех? – я покосилась на наставника.

– Самый, – и хоть бы смутился. – Совет решил, что вдруг вы, мисси, ещё чем-нибудь шарахните, аларийцев не жалко, – он хохотнул. – И не посылали меня, я сам вызвался. Не дело это от госпожи таится.

Не дело это. Не дело.

Решили провести обучение на практике для юной Блау? Как же. Налицо заговор, тайные интриги. Прекрасный домашний полигон. Играйте, госпожа, учитесь, а мы подстрахуем. Старые хрычи. Ну почему на целительском у нас почти совсем не было дипломатии, я бы не отказалась взять спецкурс.

Ста-рые-хры-чи.

Обыск прошел утром. Поместье взяли в кольцо, охрана заворачивала всех – молочника из деревни, посыльных и даже почтовые вестники падали аккуратной горкой на стол в дядином кабинете – активирована защита дома на случай осадного положения.

Дядю я ждать не стала. Для слуг хватит и малой печати. Принесение клятвы Блау прошло скучно.

Толкнуть на колени – капля крови на малую печать – клятва. И так шестнадцать раз, ровно столько приехало в качестве сопровождения из тетиного менора.

Выбора им не давали. Смерть вообще сегодня была единственным выбором, среди всех возможных альтернатив.

Отказ приносить клятву – смерть. Поклялись и злоумышляли против Блау – смерть.

Когда выбор становится таким простым – или-или – люди обычно начинают соображать очень быстро.

Жалко мне их не было. На войне трупов было столько, что последние зимы никто даже не заморачивался погребением, в каждой дивизии пришлось выделять отдельного мага элементальщика, чтобы сжигать неаккуратно сваленные горы. Неимоверная расточительность силы. Но горевать было некогда. Хоронить тоже было некогда.

Эти по крайней мере могут рассчитывать на именные таблички, хотя и не заслужили. Из шестнадцати слуг умерло четверо. Ливия – выжила.

Этот примечательный факт определенно требовал рассмотрения.

Тетя и Фло возмущались и негодовали, и не нашли ничего лучше, чем изобразить обморок. Айша молчала и только сильнее стискивала кулаки, когда очередной труп падал на заблеванный ковер гостиной. Мирийский, между прочим, ковер. Надо было подумать об этом раньше, и проводить принятие клятвы во дворе, там хотя бы плитки оттирать легко – смыл водой и всё. А тут…

Дядя приехал к обеду, ровно в 12 склянок, и сразу развел кипучую деятельность.

В грязном дорожном плаще, он прошагал по ковру, громко чпокая сапогами по свежей крови.

– Вайю…Вайю…, – диагностическое на меня и дядя длинно успокоено выдыхает. Волновался? Ну, разве были причины, при наличии такой страховки в виде малого совета из кучи хрычей за спиной?

И потом произошло то, чего никак нельзя было ожидать. Дядя помедлил, и быстро притянул меня к себе в объятия, и сжал так, что кости затрещали.

И это при слугах! И при охране! Вопиющий моветон.

Я не помню такого за две свои жизни. Наверное, в Лирнейских горах сдохло что-то очень большое. Большое и страшное.

Но момент воссоединения семьи был очень коротким. Мне дали легкий подзатыльник и подтолкнули к выходу. Повинуясь властному жесту его руки, все пришло в движение – мы перемещались в кабинет.

***

Тетя стояла на коленях, Айша плакала, Фло заламывала руки, а я – грызла яблоко. Смачно, с хрустом и причмокиванием, так, чтобы кисло-сладкий сок брызгал во все стороны, самым что ни на есть плебейским образом.

Яблоки были отличные. Наши, с дальних границ предела, осенние, ещё не тронутые заморозками.

Я была зла. Я была зла так, что у меня темнело в глазах и от ярости плясали белые мушки. Поэтому я с остервенением грызла яблоко. Уже второе. Первый огрызок улетел в угол, чудом не задев старичка Луция. Старый хрыч в кабинет заходил бочком и сел от меня подальше.

Дядя молчал. Ликас, прислонившись у входа, косился на меня не одобрительно.

А что? Имею право. Злость нахлынула неожиданно, вот сразу, как увидела Айшу. Скручивала все внутри и требовала впиться ногтями в это холеное лицо, схватить за волосы и возить, возить, возить по полу, пока…

Пока что?

Эмоции были не мои…это были эмоции Фло…или Айшы?

Псакова эмпатия, когда надо – не работает, когда не надо...

Я тихо проделала несколько дыхательных упражнений и восстановила контроль над сознанием, каждый целитель должен уметь это в совершенстве. Злость отодвинулась и ворочалсь где-то там, за стеной, куда я ее поместила, но было что-то ещё.

Меня ломало. Самым натуральным образом. Хотелось чаю, почему-то булочек Маги, с белой сладкой посыпкой сверху, и сока.

– Я готова принести клятву, Кастус, – тетя усмехнулась. – Да, я терпеть не могла Хэсау, но я никогда не стала бы вредить Блау, – вредить напрямую, а не опосредованно. Ведь косвенный вред постфактум клятвы не учитывают. – Все-таки она дочь Юстиния. Девочки, – она помедлила, – девочки не причем. Это только моя…игра.

И почему никто никогда не упоминает Акселя? Тоже сын «этой» Хэсау. Акселя тетя боготворила. Ещё бы – почти точная копия отца – Юстиния Блау. Великолепный, умный, сильный, темный. Просто воплощенное совершенство.

– Вассалитет, – слово упало как камень, в тихую гладь пруда. Дядя не мелочился.

– Кастус! – тетя вскинула голову и зашипела. Может у них в роду были скорпиксы? – Ради памяти брата…

– Сводного. Брата. Не-Блау, Аурелия. Не-Блау.

Для меня это был ещё один веский повод избегать общения с тетей. Даже про себя я никогда не называла ее по имени, только – тетя. Потому что ее звали Аурелия, так же, как мою мать, а госпожа Аурелия в нашей семье была только одна. Одна единственная.

Чтобы начать делить пирог – испеките пирог побольше? Дядя сразу замахнулся на вассалитет. Это значит, что девочка Айша может попрощаться с мечтами о принце Дарине Квинте. Квинты никогда, даже если небо упадет на землю и поменяется местами с гранью, не примет вассальный род в качестве невесты сына, наследника.

Это табу. Красная метка, вассалы могут быть связаны только с вассалами. Сиры не женятся на слугах, даже если эти слуги из бывшего Высокого рода.

– Я знал – ты знала. Но на сей раз твои игры зашли слишком далеко, ты пересекла черту. Блау – неприкосновенны.