историческая, несмотря на разрушения начала Великой Отечественной войны. Чего нельзя сказать о внутренних помещениях, отделку которых под руководством Жако вели такие мастера живописи, как В.Г. Ширяев и его ученик Т.Г. Шевченко. В доме мало что сохранилось от XIX столетия – лишь помещение на первом этаже.

Энгельгардты особо настаивали на устройстве в перестраиваемом доме нового помещения для концертов, и концертный зал, построенный Жако, действительно, получился с великолепной акустикой. В обновленном доме вновь заиграла музыка и начали проходить увеселительные мероприятия – балы и маскарады, что, кстати, запечатлел М.Ю. Лермонтов в драме «Маскарад». Но судьба в лице цензоров посмеялась над гением – драму запретили к постановке из-за «нападок на костюмированные балы в доме Энгельгардта».

Семья Энгельгардтов продолжила и другую традицию, регулярно устраивая вечера классической музыки. В концертном зале выступали такие знаменитости, как Г. Берлиоз, Р. Вагнер, И. Штраус, Ф. Лист, Р. Шуман, М.И. Глинка и А.Г. Рубинштейн.

В доме Энгельгардта в начале февраля 1839 г. торжественно отметили 70-летие Ивана Андреевича Крылова. Известный баснописец отмечал в этот день и другой юбилей – 50-летие творческой деятельности. В концертном зале юбиляр восседал на сцене в большом кресле, перед ним стоял большой массивный стол, уставленный огромным количеством яств – Крылов слыл известным в столице чревоугодником. Например, за один присест на обеде у Олениных баснописец съедал по 20–30 гречневых блинов, каждый из которых был толщиной с палец.

И.А. Крылов

Рядом со столом, напротив кресла, весь в цветах возвышался бюст Ивана Андреевича, созданный скульптором С.И. Гальбергом. В зале баснописца чествовали 300 человек приглашенных. Министр народного просвещения граф С.С. Уваров вручил Крылову орден Св. Станислава II степени. Но и этого показалось мало. В честь празднества изготовили даже специальную медаль с профилем Ивана Андреевича и следующим текстом: «С Высочайшего соизволения И.А. Крылову в воспоминание пятидесятилетия литературных его трудов от любителей русской словесности». От лица «любителей русской словесности» выступил В.А. Жуковский. На радость сидящему на сцене старику специально приглашенный певец исполнил песню на стихи П.А. Вяземского. Так в России отмечали круглые даты.

Для своих заседаний зал у Энгельгардтов снимали Дворянское и Малое Мещанское собрания.

Большое число посетителей привлекала выставка иллюзионных автоматов Антона Марковича Гамулецкого, открытая в доме Энгельгардта в 1827 г. Сын подданного прусской короны, он в 1794 г. в возрасте 29 лет переехал в Россию, поступив на службу в таможню города Риги. Прослужив там четыре года, он перевелся в столичную таможню, но, проработав там год, перешел в полицию, вернее, в пожарную часть. Гамулецкий за время жизни в России успел побывать комиссионером, послужить в Москве на почте и даже обанкротиться в Отечественную войну 1812 г. Историк М.И. Пыляев писал о последнем увлечении этого чудака: «…Гамулецкий был большой охотник до всяких фокусных машинок и редкостей. У него был волшебный кабинет, между многими диковинками которого находилась большая голова: отделанная под бронзу и поставленная в особом месте на зеркальном столе, голова явственно отвечала на предложенные вопросы. <…> В древности он бы весьма хорошо мог занять место гимнософиста в каком-нибудь египетском храме или управлять механической частью дельфийского оракула, но в Средние века он бы сильно рисковал попасть на костер инквизиции».

Кстати, голову можно было переносить с места на место, и она продолжала отвечать на вопросы. Кроме головы, в комнате находились и другие любопытные механизмы. Там стоял диван, игравший музыку все время, пока на нем кто-нибудь сидел, а на стеклянном столике танцевали бумажные фигурки. Взмахом «волшебной палочки» посетитель мог остановить все часы в комнате и вновь запустить их. При входе на лестничной площадке в воздухе парила позолоченная фигура ангела размером с человека. Когда к ангелу подходил очередной посетитель, ангел подносил к губам валторну, которую держал в руках, и начинала играть музыка. Казалось, что играет сам ангел. Скульптура держалась в воздухе при помощи системы магнитов, а на разработку этого фокуса Гамулецкий, по его собственным словам, потратил десять лет. Были на выставке и другие автоматы, поражавшие современников своим исполнением и натуральностью.

«Санкт-Петербургские ведомости» отмечали: «Сей кабинет удостоен был посещения разных иностранных принцев и знаменитых особ, в то время когда оный еще не был доведен до настоящего совершенства, и все они были, можно сказать, совершенно очарованы».

Обложка журнала «Нувелист» (1900 г.)

Работу над этими механизмами А.М. Гамулецкий начал еще в 1810-х гг., а первые публичные показы «Механического кабинета» провел в 1826 г., в доме Королева на Большой Мещанской улице. Через год он переводит свой «Кабинет» в более просторное помещение в доме Энгельгардта и называет его «Храм очарований, или механический, физический и оптический кабинет г. Гамулецкого де Колла».

Кроме «Кабинета» чудес и фокусов, здесь с 1831 г. работала нотная лавка Матвея Ивановича Бернара с названием «Северный трубадур». Владельца знал весь Петербург как хорошего педагога и пианиста. Кроме того, Бернар выступал как композитор – в 1845 г. он написал оперу «Ольга – дочь изгнанника». С 1840 г. Матвей Иванович выпускал музыкально-нотный журнал «Нувелист», выходивший и после смерти (1871 г.) своего основателя, вплоть до 1917 г.

Нотная лавка М.И. Бернара считалась лучшей в столице и неоднократно меняла свой адрес, переезжая по Невскому проспекту с места на место.

В доме Энгельгардта с 1845 по 1850 г. располагались книжная лавка и библиотека Александра Филипповича Смирдина, а также магазин по продаже китайского чая. В дом на углу Невского и Екатерининского канала Смирдин перебрался из дома лютеранской церкви Святого Петра. Именно со старым местом связывают период расцвета деятельности Смирдина как книготорговца и издателя.

В 1846 г. О.М. Энгельгардт продает свой дом на Невском проспекте, но имя семьи остается навсегда связанным с этим зданием.

На протяжении более 20 лет, до середины 1870-х гг., домом владела вдова надворного советника Екатерина Васильевна Ольхина, чья девичья фамилия, кстати, тоже Энгельгардт. Она вышла замуж за камер-юнкера Николая Александровича Ольхина, представителя славного и богатого купеческого рода, занимавшегося многими делами и, в частности, производством бумаги в Санкт-Петербургской губернии.

При