Давайте я расскажу вам, например, историю тарлатана, которую выкопал в газетах восемьсот пятидесятых годов. Тарлатан – это искусственный шелк, который делали, кажется, в нижней Саксонии. Какой-то минерал смешивали с клейстером, втирали в ткань и полировали. В результате получалось нечто, слегка напоминающее шелк, красивого зеленого цвета. Одна юная леди отправилась на лондонский бал для офицеров, уезжающих в Крым. Бал проходил знойным летним вечером. На ней было платье из тарлатана и туфельки из тарлатана. И еще сумочка из него же. Она протанцевала всю ночь в закрытом и довольно сыром бальном зале. Зеленые крошки падали с ее платья, когда она переходила от одного партнера к другому, и разлетались по залу. Вернувшись домой, она почувствовала себя дурно. А потом ей стало очень плохо. Через пару дней мучительной агонии она скончалась от острого отравления мышьяком. А всё потому, что при изготовлении тарлатана используется арсенат меди, то есть соль мышьяковой кислоты. Это ужасно. Это трагично. Но я писатель. Я вижу людей в вихре танца, прекрасную девушку, убийственный зеленый порошок в воздухе. И это чудесно! Извините. Короче, вы поняли.

Я читал старую книгу об алхимии. Там говорилось об австрийском алхимике, которого помиловал не помню какой император. Он предстал перед императорским судом по обвинению в мошенничестве – алхимик утверждал, что умеет делать золото. Но увидев императора, он сразу распознал симптомы отравления мышьяком и предложил вылечить его в обмен на свободу.

Он попробовал всё. Хлеб, мясо, воду. Императору становилось только хуже. Тогда алхимик взвесил одну из свечей, которые использовались в королевской спальне. Потом пошел на рынок, купил свечу того же размера и взвесил ее. Королевская свеча оказалась на целый фунт тяжелее, потому что фитиль был пропитан мышьяком. Очаровательно, правда? У меня есть несколько разных мышьяковых руд, и вообще это мой любимый яд. Ну так вот. Каждый вечер, когда в спальне зажигали свет, императора медленно травили. Я включил этот сюжет в «Ноги из глины».

Откуда я беру идеи? Да я их краду. Краду у реальности. Чаще всего она превосходит фантазию.

Хотел бы я рассказать, сколько еще бывало подобных случаев. В «Маленьком свободном народце» в деревне бытует традиция хоронить пастуха, приколов к савану клок овечьей шерсти, чтобы если умершему встретится какой-нибудь бог, то сразу понял бы, что перед ним пастух, который всю жизнь возился с ягнятами и не успевал в церковь зайти. Ведь у хорошего пастуха овцы всегда на первом месте. Я этого не придумывал. Так поступают в деревне в двух милях от моего дома. Больше всего мне нравится их договоренность с богом. Американцы иногда удивляются, почему ирландцы зовут себя лоялистами и при этом выступают против короны. Но лояльность переменчива. Она не означает слепой верности. Ты лоялен кому-то, пока он лоялен тебе. Пока ты ведешь себя, как положено королю, можешь быть нашим королем. Мне кажется, что скромные деревенские жители, прикалывая клочок шерсти к савану, говорят: «Если Ты такой Бог, как мы о Тебе думаем, Ты всё поймешь. А если не такой, то и катись». Плоский мир многим обязан таким странным суевериям.

Будучи подростком, я всё время читал. Я родился незадолго до изобретения телевидения, так что оно не сумело взять надо мной власть. Я исследовал все книжные магазины. Я читал каждую книгу, какую мог найти. Я всасывал сведения, как пылесос, и запоминал их только потому, что меня страшно радовало, сколько всего интересного в мире. Информация была везде.

Самой первой книгой, которую я купил себе, стал «Брюэровский фразеологический словарь». В моей карьере есть несколько вешек, и больше всего я горжусь днем, когда меня попросили написать предисловие к новому изданию этого словаря. Я собрал, наверное, все доступные варианты. Нет книги полезнее для автора фэнтези. Если мне хотелось узнать, как сделать цветочные часы и определять время по открывающимся и закрывающимся цветам, я брал «Брюэровский словарь» и читал об этом там. Вот откуда я беру свои идеи. Я вычитываю их в книгах. Как я пишу? Придумываю, сажусь и делаю. Объяснить это невозможно. Но я говорил с другими писателями. Когда никого постороннего рядом нет, мы все на этом сходимся. Правда, мы все по-разному понимаем слова «придумываю» и «делаю». А может, даже слово «сажусь».

Сейчас я пишу очередную книгу о Плоском мире. Для взрослых. У меня есть только название. Я знаю, что в моей книге будет детская книга под названием «Где моя корова?», и командор Ваймс будет читать ее юному Сэму Ваймсу, которому только что исполнился годик. Юный Сэм будет требовать чтения в шесть часов каждый день. Неважно, чем занят глава городской стражи, неважно, что он расследует важнейшее политическое убийство, он должен вернуться домой и почитать сыну «Где моя корова?». Это важно для них обоих.

В книге «Где моя корова?» очень немного слов, и у нее пожеваны углы. Сюжет прост: «Где моя коровка? Ты моя коровка? – Бе-е-е! Это же овечка! Это не коровка!» И так далее, с разными другими животными. Эта история знакома всем родителям. Ваймс читает ее каждый вечер и думает: «Зачем эта книжка городскому ребенку? Где он услышит блеяние и мычание? Единственный звук, который издают животные в городе, – это шипение мяса на сковородке». Оглядывая детскую, он видит барашков на обоях, кроликов, лисят и жирафов в сюртуках. И снова думает: «А как бы выглядела книжка для городского ребенка? В ней бы были нищие и белошвейки? Какие звуки издают попрошайки? Что-то вроде “Эй, если дашь мне пенни, я не вломлюсь в твой дом”».

И я точно знаю, что в этой книге, которую я пока только задумал, будет сцена, в которой Ваймс прочитает книгу в дохренадцатый раз. Книга вся будет в слюнях, потому что ребенок любит ее жевать. При этом Ваймс будет обдумывать очень сложное преступление, и эта книжечка станет поворотным моментом в расследовании. Я даже не знаю пока, что это за преступление![5]

Я говорил об этом с Нилом Гейманом, и он сказал то же самое. Он придумывает крошечный кусочек сюжета, оазис, который точно сработает, и не представляет, что будет его окружать. Моя книга называется «Шмяк!», потому что она основана на одноименной игре, которую можно купить в Великобритании. Это игра про гномов и троллей. Она спроектирована так, чтобы в нее играли гномы и тролли, и поэтому среди людей она не очень популярна. А еще это своеобразный поклон Дэшилу Хеммету и хороший способ описать таинственное убийство. «Шмяк. Именно такой звук издала дубина, войдя в соприкосновение с черепом». Это начало годится для чего угодно.

К несчастью для себя, одновременно я пишу следующую книгу из серии о маленьком свободном народце.

Писать две книги разом страшно вредно для здоровья. Я уже принимаю по шесть пилюль в день и удерживаю воду примерно так же хорошо, как сливная труба. Но при этом писать разом две книги очень умно, потому что можно отдыхать от одной и писать при этом другую. Теперь вы знаете, как я до этого дошел. И я точно так же пишу хорошие интересные сцены и не представляю, что с ними потом станет.

Я называю это техникой «долина облаков». Ты стоишь на краю долины, видишь тут колокольню, там высокое дерево, здесь утес, а всё остальное затянуто туманом. Но ты понимаешь, что раз это всё существует, значит, от одной точки можно добраться до другой. И ты идешь вперед. Когда я пишу, сначала я делаю черновик только для себя. Я прохожу вдоль долины и понимаю, о чем будет эта книга. Я уверен, что настоящие писатели так не делают. Например, Ларри Нивен берет кучу маленьких карточек и на каждой пишет скелет сцены. Я это знаю, потому что однажды мы хотели вместе написать книгу. Обсудив это, мы решили две вещи. Во-первых, любому из нас было разрешено использовать все идеи, которые мы придумали в процессе обсуждения. В конце концов, это всего лишь идеи. А во-вторых, мы поняли, что мы никогда в жизни не сможем совместно работать ни над чем, потому что наши стили работы в принципе не совпадают. Никто никогда не учил меня писать. Никто не говорил, что я делаю не так. Мой первый роман опубликовал первый же издатель, которому я его отправил. Так что я всему учился по ходу дела и теперь мне немного неловко, когда люди начинают читать книги о Плоском мире с «Цвета волшебства» или «Безумной звезды». Это не лучшие мои вещи. Это я, автор, вам говорю. В случае Плоского мира начинать с начала не стоит.